Гнилое место, гнилые люди. Клянусь перед богами, я с этим разберусь.
– Захлопнись. Приведи мне лекаря, – рявкаю ему, и едва он пытается мне что-то возразить, как в дело вступает дракон.
Вертикальные зрачки в моих глазах живо приводят порье убогого отеля в чувства, и он заверяет, что сейчас же все исполнит.
С ноги открываю дверь в комнату. Хоть здесь не смердит. Воздух чистый. Постель свежая.
Опускаю девичье тело на кровать, а Вивьен цепляется в меня своими пальчиками. Дрожит. Такая хрупкая, такая беззащитная.
Сколько ей? Только восемнадцать? Совсем еще юная, и, как сказал недоумок-портье, безумно красивая.
Каштановые волосы играют контрастом с белой точно лен кожей. Тонкие черты лица. Острый, немного вздернутый носик. Густые, темные ресницы. А как же она пахнет. Персиками, летним днем и медом. Пухлые губы немного приоткрыты....
О чем я только думаю, горгулья срань!
Касаюсь ее дрожащих пальцев, чтобы от себя отстранить, но замираю ощущая нежность и прохладу ее кожи. Будто шелк.
Она прижимается ко мне всем своим телом, облаченным в одну лишь тонкую сорочку, в котрую вырядили эти скоты. Чувствую ее наливную, упругую грудь будто кожей, и по жилам медленно разливается жар, а в паху начинает тянуть.
Отстраняюсь, с трудом подавляя в себе желание. Иду прочь и открываю окно, чтобы прохладой ночи остудить внутренний жар, но ничего не выходит.
– Лекарь скоро прибудет, – докладывает мне портье после робкого стука, и едва я ловлю его жадный похотливый взгляд на Вивьен, тут же убегает.
Мерзавца уже нет, а желваки все еще играют. Кулаки хрустят. Она ему в дочери годится…. Это во-первых. А во-вторых, она…
– Моя-я, – врывается в мысли дракон.
Твоя? С ума сошел? Эта девочка? Ты даже в глаза ей не посмотрел!
– Я ч-чувствую, – выдает уже вторую фразу за ночь мой вечно молчаливый дракон.
Да с чего ты взял-то?
Молчит.
Вот, правильно. Подумай хорошенько, прежде, чем болтать.
Вновь стук. В этот раз мальчишка с тазом воды.
– Позволите? – спрашивает он, испуганно кивая в сторону Вивьен.
– А женщин в доме нет? – рявкаю я. Видят боги, сегодня меня точно доведут.
– Нет, сегодня только я и дядя, – пищит в ответ. Боится даже посмотреть в глаза. Нужно бы помягче с ним. Ничего ведь даже не сделал. Это я на взводе.
– Поставь. Я сам. И напомни дяде, что я жду лекаря.
– Слушаюсь, господин, – кивает он и тут же убегает.
Таз. Вода. Спящая женщина, которую мой дракон объявил “своей”. Издеваетесь?
Потираю виски. Не хочу к ней подходить. Здесь, на расстоянии нескольких метров спокойнее. В голову дурные мысли не лезут. Почти.
Потому что кончики пальцев еще хранят прохладу ее кожи. А взгляд то и дело возвращается к соблазнительно приоткрытым губам. Да что же это за проклятие такое?
Дрожит еще сильнее. Неужели начинается жар? Где гоблинский лекарь?
Рычу, не хуже своего дракона, но возвращаюсь к постели, на которой спит моя потеря, и она же моя находка.
Кто бы знал, чем эта встреча обернется! К гоблинам!
Вымачиваю полотенце в остывшей воде. Прикладываю к белому лбу, покрытому испариной. Дрожит еще сильнее. Бьет озноб. С ее губ срывается едва слышный стон, а после всхлип.
– Тише. Тише, девочка. Ты в безопасности, тебя никто не обидит, – обещаю ей, касаюсь ладонью щеки, и от одного прикосновения меня будто пробивает молнией от кончиков пальцев до самого локтя.
Замираю, глядя на нее. Лиловые веки подрагивают, веер ресниц медленно поднимается, и я вижу эти прекрасные васильковые глаза.
– Моя, – подтверждает дракон, воруя мое зрение на долю секунды, и спорить с ним я сейчас не готов.
Вивьен смотрит словно в тумане, а затем вновь отдается сну. Приход лекаря, его слова, что девушке ничего не угрожает, мешаются с осознанием того, что только что произошло.
– Присмотри за ней, – велю лекарю, когда небо светает.
Нужно успеть остановить безумие, творящееся в этих землях. Я отлучаюсь лишь на четверть часа, и это становится моей самой большой ошибкой, потому что вернувшись…