Грей и Оливия шли медленно, мало разговаривая, то и дело касаясь друг друга при ходьбе по покрытой дерном земле. Им казалось, что будет разумнее не зажигать свечи в павильоне. Лунный свет, проникающий сквозь высокие окна, давал им достаточно света, чтобы видеть глаза друг друга, а это было все, что им было нужно. Время проходило быстро в неизъяснимых откровениях влюбленных. У них были сотни вещей, чтобы сказать друг другу, сотни вопросов, чтобы задать их друг другу в попытке достичь того единства, которое является целью любой настоящей любви. Но в радости быть вместе, их обоюдной радости, было и тревожное ощущение, что эта радость отравлена угрозой и будет недолгой. Снова они стремились выжать как можно больше из того часа, который так стремительно истекал. Временами чувство опасности, которая нависла над ними, было настолько сильно, что они цеплялись друг за друга, как испуганные дети в темноте.
Хотя мистер Флексен на тот момент не выказал особенной убежденности по поводу выводов мистера Мэнли о характере и темпераменте Грея и Оливии, то впечатление, что они произвели на него, усилилось. Он был слишком хорошим знатоком людей, чтобы не заметить, что у начинающего драматурга было развитое воображение, и это делало того действительно проницательным, а мистер Флексен был не склонен недооценивать значение воображения в формировании суждения о мужчинах и женщинах. Возможно, полковник Грей был не настолько эмоциональным человеком, как это обрисовал мистер Мэнли, а леди Лаудуотер — не столь утонченной и умной. Но введя такие поправки, он получал возможных актеров в драме любовной страсти; и хотя по его опыту деньги, а не страсть являлись наиболее частотным мотивом для убийства, он должен был учитывать вероятность того, что убийство лорда Лаудуотера было преступлением на любовной почве. Хотя, разумеется, вспыльчивый Хатчингс, которого лорд пригрозил ославить, без сомнения, выигрывал благодаря убийству — с денежной точки зрения. В то же время, Хатчингс как раз перед этим имел разговор с необыкновенно красивой девушкой, который, пожалуй, прошел лучше, чем он ожидал.
Мистер Каррингтон прибыл на следующее утро вскоре после завтрака, и мистер Флексен сразу обсудил с ним и коронером тему дознания с присяжными. Он обнаружил, что поверенный особенно стремится насколько возможно избежать скандала, а коронер следует его примеру. Это полностью соответствовало желанию самого мистера Флексена — он совсем не хотел так рано раскрывать свои карты. Он предвидел, что если история Уильяма Ропера станет известна общественности, как и история о ссоре лорда Лаудуотер с полковником Греем в «Телеге и лошадях», то это выльется в неприятный скандал. Большинство людей в окрестностях сразу поверили бы и заявили, что леди Лаудуотер или полковник Грей, или они оба убили лорда Лаудуотера. Такой скандал никоим образом не послужит достижению его цели, скорее может воспрепятствовать этому. На него могут оказать давление, которое, быть может, заставит его принять меры до того, как для этого наступит время.
С проведением именно такого дознания, которое им было необходимо, не возникло никаких трудностей, поскольку это полностью зависело от мистера Флексен и коронера. После всестороннего обсуждения они решили ограничиться свидетельствами доктора Торнхилла и слуг относительно расположения духа умершего дворянина в ночь его смерти. Мистер Каррингтон настаивал на том, чтобы обратить особое внимание на тот факт, что рана, возможно, был нанесена самим лордом, и коронер пообещал, что это будет сделано.
Когда коронер ушел, поверенный сказал мистеру Флексену:
— В случае с таким человеком, как покойный лорд Лаудуотер вы не можете быть слишком осторожным, вы ведь понимаете. Действительно было бы лучше, если бы суд присяжных вынес приговор о самоубийстве. Самоубийство в семье всегда лучше, чем убийство.
— Вы едва ли можете ожидать, что я удовольствуюсь таким вердиктом, — хмыкнул мистер Флексен. — Я имею в виду, не основанном на доказательствах.
— О нет, я и не жду этого, — ответил мистер Каррингтон. — Я всего лишь хочу избежать абсолютно ненужного и неприятного скандала с невиновными людьми, которые были связаны с моим покойным клиентом; ведь это и вам не принесет никакой пользы. Вы не станете действовать без каких-то вполне определенных улик, которые можно использовать, в то время как сплетники будут болтать вовсе без каких-либо оснований. Лорд Лаудуотер был чудаком, и бог знает, что станет известно, если, конечно, вы будете тщательно расследовать это дело.