— Я об этом не думал, — ответил Феликс, — и вообще этот вопрос преждевременный, даже для того, кто в нем заинтересован. Кто первый умрет — дядя Костаке или она? Мало ли что может случиться! Мне кажется, что оба они еще крепкие.
— Хорошо, хорошо, пусть это только предположение. Предположим, что я, уже достаточно искушенный, и вы, человек, к которому я отношусь, как к младшему брату, заключим договор. Вы — наблюдаете, я — направляю, а барыши мы поделим. Конечно, это лотерея, но лотерея беспроигрышная. Нужно только терпение. Одним этим не проживешь, но если играешь еще и в другую подобную же лотерею, придет время, когда все билеты выиграют сразу. Значит, нужно быть готовым. Вы ведь доктор, господи боже мой и должны это понимать. Что такое жизнь? Чепуха. Перевалишь за определенный возраст и начнутся болезни: ревматизм, подагра, сердце, почки. Наступит день — и трах: не один, а все скапутятся, кто в таком возрасте. Это статистика, научно обосновано. Вчера прижало Симиона (держу пари, что он преставится), завтра дядю Костаке. Да и другие не проживут до тысячи лет. Очередь наша, молодежи, садиться за стол жизни. Но нужно быть готовым и не откладывать все со дня на день. Старики, они хитрые, мошенники — это я вам говорю как адвокат, — у них неприкрытая вражда к наследникам. Старик, который за всю свою жизнь не сумел попользоваться богатством, относится к молодежи ревниво, разыгрывает фарс, оставляет, например, имущество церкви или какому-нибудь богоугодному заведению, которого никто и знать не знает. Разве хорошо, что Отилия проведет свою молодость здесь, а потом, именно тогда, когда она станет еще более очаровательной и будет нуждаться в роскоши, окажется на улице?
— Я не думаю, чтобы дядя Костаке не позаботился о ней, — проговорил слегка задетый Феликс.
Стэникэ воспользовался его минутной слабостью.
— Он может так поступить, не питайте иллюзий. У стариков своя психология. Если вы говорите, что любите ее, то ваша обязанность постараться создать здесь здоровую атмосферу, чтобы потом, при разделе наследства, восторжествовала справедливость. Ведь' не хотите же вы, чтобы моя теща наложила руку на все, что по праву принадлежит Отилии? Вы знаете, что дядя Костаке купил ресторан на приданое своей жены? Фактически он принадлежал Отилии.
Феликс жестом выразил протест и возмущение, Стэникэ продолжал:
— Для вас это дело чести, ваш моральный долг. Отилия девушка тонкая, обаятельная, ее надо оберегать от опасностей и соблазнов. В мире у нее нет ничего и никого. И знаете, что сделает Отилия, что ей останется сделать? Она упадет в объятия Паскалопола, вот что! И я ее оправдаю.
Уверенный, что он поставил точку над «и», Стэникэ с шумом захлопнул медицинский трактат. Феликс, раздраженный упоминанием о Паскалополе, помрачнел еще больше.
— Что же я могу предпринять? — проговорил он грустно.— Я не могу и не имею права ни во что вмешиваться.
Скоро я буду совершеннолетним, и мое пребывание в этом доме окончится.
— Вам и не нужно ничего делать. Вы должны довериться мне. Облегчите мою миссию, позвольте мне устроить счастье Отилии и ваше тоже. Я хотел бы помочь и дяде Костаке, научить его, как нужно вести дела. Разве вы не видите, какие глупости он творит? Он уже продал два дома за огромную сумму. Деньги он получил на руки, это я точно знаю, ведь я разговаривал с покупателями. Ну ладно. Но что же сделал дядя Костаке с деньгами? Положил их в банк? Вряд ли! Вы думаете, что я не обошел все банки? Старики не любят расставаться с деньгами! Они хотят иметь их при себе, держать их в руках, чтобы водить за нос наследников. Поэтому они и продают недвижимость. Старики, друг мой, денежки закапывают. Держу пари, что и дядя Костаке где-нибудь их закопал. Но где? Вот в чем вопрос. Вы ничего не пронюхали, не подозреваете, где это может быть?
— Нет, ни о чем подобном я и не думал!
Стэникэ недоверчиво взглянул на Феликса и, склонив голову, вежливо рассмеялся.