Аглае, явившаяся в дом Костаке с каким-то рукодельем, заявила, что было бы хорошо, если бы Тити развлек дядюшку Костаке игрой на скрипке. Тити не заставил себя долго упрашивать и заиграл жалобно и фальшиво романс Дроссино «Ты уходишь». Дядя Костаке вовсе не казался очарованным этой игрой, хотя бы уже потому, что ничего не понимал в музыке, зато женщины слушали Тити с благоговением. Аурика начала подпевать скрипке, потом в импровизированный хор вступила Олимпия и, наконец, в виде поощрения музыкальной деятельности Тити запела и сама Аглае, чей писклявый дрожащий голос представлял резкий контраст с обычной агрессивностью ее баритона. В конце концов Аурика громко разрыдалась.
— Что ты вдруг расплакалась? — спросила Олимпия. — Выпей-ка воды.
Та, грустная, выпила полный стакан воды, вздохнула и проговорила:
— Так со мной иногда бывает, когда я слушаю музыку! Когда я вижу, что другие счастливы, а я...
— Погоди, — утешала ее Аглае, — придет и твое время. Бог милостив.
Чтобы рассеять грусть Аурики, Тити заиграл песенку «Исса-Исса», исполнив ее мужественно под самодовольный баритон Аглае.
— Прекрасный инструмент — скрипка! — непререкаемым тоном говорила она. — А рояль я никогда не терпела.
В это время явился Вейсман, разыскивавший Феликса, которого как раз не было дома. Как всегда, услужливый и общительный, студент поинтересовался здоровьем старика, пощупал его пульс, притворился, что выслушивает, и остался очень доволен. Костаке смотрел на него с огромным уважением и слушал, как оракула.
— Я вы-выдерживаю строгую диету, — сказал он,— даже курить перестал.
Аурика поспешила предложить Вейсману чаю. Тот не стал ломаться и быстро согласился.
— Вы что-то немного бледны, — заметил студент Аурике. — Вам бы нужно пройти курс вспрыскиваний какодилата или стрихнина. Вы переутомились или у вас расстройство на сердечной почве?
Аурика с чрезмерной скромностью опустила голову.
— А вот мы посмотрим ваш пульс, домнишоара! Гм! Слабый, едва прощупывается. Сильная анемия. Я знаю, что вам нужно!
— Что? — жадно спросила Аурика, не отнимая своей руки у Вейсмака.
— Любовь! — ответил Вейсман с профессиональным цинизмом. — Нужно интенсивно практиковать любовь, как лечебную гимнастику, как дисциплину нервов. У вас были до сих пор любовные связи, имели вы когда-нибудь приятеля — сильного мужчину?
— Боже! Что вы говорите! — смутилась Аурика, втайне весьма довольная пикантностью разговора.
— Да вы что, домнул, — заговорила Аглае, — воображаете, что мои дочери ведут себя, как ваши студентки с медицинского?
— Но при всем том, — настаивал Вейсман, не понимая или притворяясь, что не понимает, ее возмущения, — это совершенно необходимо. Девственность в определенном возрасте является причиной самоотравления организма, что может привести к сумасшествию, к истерии. Сколько вам лет, домнишоара?
— Вы, как кавалер, задаете мне такой вопрос, на который не отвечают. А сколько по-вашему?