Доктор, не обращая никакого внимания на слова Аглае, приготовил шприц.
— Анализы делали?
— Делали, домнул доктор, — выскочил Стэникэ. Аглае подала листок с анализами, доктор хмуро прочел его и строго сказал:
— Никакого диабета у него нет.
Когда игла вонзилась в одну из впалых ягодиц Симиона, он слабо застонал, затем шевельнул головой и, не подымая век, взглянул на доктора.
— Как вы себя чувствуете? — спросил врач. Симион внимательно вглядывался в него, но не отвечал.
— Вы не можете говорить? — крикнул тот. — Привстаньте...
Симион слегка приподнялся, глуповато улыбнулся, пожевал губами, но не произнес ни слова.
— Вероятно, афазия, — сказал как бы про себя доктор.
— Это что такое? — спросила Аглае.
Доктор с презрением посмотрел на нее и ответил:
— Он потерял дар речи. Надеюсь, что только на время.
— Как так? Это опасно? — с досадой спрашивала Аглае.
— Все зависит от случая. Сейчас этого еще нельзя знать. Надо, чтобы он спокойно лежал в постели и, главное, чтобы кто-нибудь дежурил около него, — это всего важнее. — Через некоторое время вызовите меня.
Доктор попросил воды, чтобы вымыть руки, и хладнокровно совершил омовение, искоса поглядывая по сторонам в ожидании гонорара. Стэникэ взял Аглае под руку и вывел в соседнюю комнату.
Надо заплатить доктору за ночной визит. Дайте двадцать лей, я ему заплачу. Монетами в пять лей, чтобы казалось больше.
— Ско-о-олько? — возмутилась Аглае.
— Солидный врач меньше не возьмет, — объяснил Стэникэ.
Аглае, ворча, достала деньги.
— Нашел время хворать — как раз когда у меня всякие огорчения с детьми.
Стэникэ, не слушая ее, взял деньги и пошел навстречу доктору, который собрался уходить. Стэникэ вежливо подхватил его под руку и повел к двери. Со стороны это
выглядело довольно смешно: подчеркнутая жестикуляция Стэникэ составляла резкий контраст со столь же подчеркнуто суровой манерой доктора. Выйдя за дверь, Стэникэ сунул в руку доктора деньги и счел необходимым получить информацию.
— Домнул доктор, мы очень хорошо сознаем, что он в опасности, но надо быть стойкими. Больной немолод, теперь мы готовы ко всему. Говорите мне прямо, режьте по живому телу, что уж там, ведь я мужчина.
Доктор попытался отделаться от всяких объяснений и, торопливо шагая к воротам, что оскорбило Стэникэ, сказал:
— Это удар, сопровождающийся приступом афазии, так я полагаю. Внешне он кажется очень легким, но именно такие бывают опасны. До более подробного освидетельствования больного нельзя поставить определенный диагноз. Возможно, это и что-нибудь другое. Не могу предсказать заранее. Надо следить за ним, посмотреть, сколько будет продолжаться приступ.
— В таком случае его положение тяжелое, домнул доктор?
Доктор пожал плечами, поднял воротник, так как дул слабый ветерок, и ушел, не отвечая.
«Жулики эти врачи! Только даром деньги берут...»
В глубине души Стэникэ разволновался, по его телу пробежала дрожь. Значит, Симион может умереть... Он ощутил невообразимую нежность к больному и возгордился этим.
«Вот канальи! — думал он. — Аглае, тещенька моя,— ведьма, сердца у нее нет. Муж умирает, а она торгуется с доктором. А у самой карманы набиты деньгами. Моя Олимпия — равнодушное животное, ничего не просит, ни о чем не думает, пусть хоть все умрут и не оставят ей ни гроша. Я связал свою жизнь с бесчувственным существом. А Тити, наверное, качается сейчас, когда его отец умирает. Что за кретин!»
Идя к дому, Стэникэ сделал еще немало подобных сравнений, хотя уже позабыл, чем они были вызваны. Олимпия собралась уходить. Феликс тоже. Симион заснул, и Аглае заявила, что надо оставить его в покое, потому что, черт побери, у него ничего нет. Просто несварение желудка!
— Куда ты идешь? — спросил Стэникэ Олимпию.
— Домой, куда же мне еще идти? Сколько можно сидеть в гостях?
— Но ведь твой отец болен! Ты разве не слышала, что за ним нужно смотреть?
— Найдется кому за ним присмотреть, не беспокойся. Есть Аурика, есть Тити. Мне надоело все время бродяжничать. Вообще хорошо бы и тебе побольше сидеть дома. Замужняя женщина я или нет?
Стэникэ пытался умилостивить жену, которая, воинственно выдвинув челюсть, смотрела поверх его головы.
— Дорогая Олимпия, ты же знаешь, что я как адвокат должен бегать, должен бывать повсюду. Раз у нас нет состояния, как у других... Не правда ли, домнул Феликс?