В горах не оказалось недостатка предприимчивых, отчаянно храбрых начальников шаек и отношения наши с горцами, преимущественно с левой стороны — за Тереком — стороны военно-грузинской дороги, следуя в Грузию стали более и более усложняться.
Паскевич не постиг значения этого усложнения событий и, передавая в Петербург проект покорения Кавказа, прозванный Тифлисским Генеральным Штабом «проектом двадцати отрядов»! По утверждению этого проекта, фельдмаршал сосредоточил небывалый на Кавказе сбор войск у реки Кубани в земле Черноморских казаков, перешел нашу границу и несколько недель проходил по предгорным степям без цели и решительно без всякой пользы, после чего возвратился в Тифлис героем пышного фиаско.
Когда читаешь этот пошлый «проект» особенно теперь, когда факты доказали его несостоятельность и каких усилий и жертв потребовалось для покорения Кавказа, изумляешься, как человек не признанный сумасшедшим мог подписать подобную нелепость и рождается сомнение, не был ли замысел Тифлисского Генерального Штаба выказать Петербургу всю нелепость и умопомешательство Паскевича, соделавшимся самою несносною личностью, своим хвастовством, шарлатанством и дерзким обращением.
Паскевич, обратил все внимание, которое он только был в состоянии вызвать на свой донкихотский проектированный поход, не счел нужным позаботиться о левом фланге и ограничился назначением Федора Александровича Бековича начальником этого левого фланга.
Князь Бекович — по туземному «Тембот» — был очень умный человек, в азиатском смысле, добродушный, прямой, правдивый, самой строгой честности и изумительно хладнокровно храбрый, без малейшей тени европейского воспитания и образования: от рождения крещен в Православие, но с детства окруженный магометанами, поэтому не было возможности вывести заключение, какого он вероисповедания.
Не имея понятия ни о стратегии, ни о тактике он, однако, был незаменимым военачальником в Азии, так как его мышление было направлено совершенно одинаково с мышлением и миросозерцанием азиатцев, которых он всегда отгадывал замыслы, предупреждая их поползновения.
К солдатам князь Боковин был добр, ласков и заботлив о их обеспечении, но не умел с ними обходиться, вовсе но зная их превосходные качества.
Как правитель края, населенного азиатцами, он был незаменим, так как до мелочей знал обычаи, дух, умственное направление и характер кавказских туземцев, и соображался со всеми этими нравственными их свойствами. К тому же и уважение к его положению владетельного князя много содействовало глубокому уважению, которое горцы к нему питали.
Князь Федор Александрович был женат по магометанскому обряду на магометанке, слывущей красавицей, но не показывавшейся мужчинам; детей у него не было.
Я близко знал князя Бековича, состоя при нем казначеем сборов с горцев левого фланга, вновь обложенных податью и штрафом за участие в восстании, поднятом Казы Муллой.
Этот гениальный Казы Мулла стоит, чтобы вкратце его описать, как образец судьбы гения, даже среди совершенно дикого народа.
Рожденный в ауле Гимрин племени койсубулинцев, он вышел из школы мечети родного аула, успешным учеником, почему и признан Муллою.
Скудность его жизненных средств в горах побудили отправиться в наши пределы, в пограничный город Кизляр, где основал мусульманскую школу, года два процветавшую; но изобилие средств жизни вовлекли Казы Муллу вкусить сладость кизлярских вин, и он спился с круга, почему местные мусульмане перестали посылать своих детей в его школу.
Дошедши до крайности, Казы Мулла стал искать пропитание в поденной работе в роскошных виноградниках кизлярских армян; влюбился в дочь садовладельца, у которого постоянно работал поденщиком, воспользовался грозою воробьиной ночи, убил садовладельца, но не успел похитить его дочь и, не теряя времени, бежал в свои родные горы, перешел в Табасарап и скрылся в горную потаенную пещеру, к бывшему своему учителю отшельнику в своем ските, погруженному в изучение мудрости, внесенной Бухарскими изуверами. Этот мудрец считался у горцев святым, и народ благоговел к нему, тщательно скрывая от преданных нам туземцев его местопребывание в горной трущобе, и тайно посещающи скитника, познали его сожителя и ученика Казы Муллу.
По окончанию Турецкой войны 1828 года, когда Паскевич сосредоточил Кавказские войска для своего бесцельного закубанского похода, близ окраин правого фланга Линии, Бекович прибыл начальником левого фланга Кавказской линии в затерскую страну, и в тоже время Казы Мулла, вышедши из пещеры своего наставника, поднял знамя Казавата (священной войны), фанатизируя мусульманское население своими иступленными пылкими проповедями, резко обличая перед горскими племенами: пороки, распущенность, отступничество от истинного магометанства и кривду владельцев и правителей Кавказских племен, именем Аллы и его пророка Магомета, убеждая низвергать и убивать не только самих правителей, но и все их роды поголовно.