Корпусное начальство оказывало явное недоброжелательство и совершенно несправедливо придирчивость к Вельяминову, чем сильно стесняло его.
По хозяйственной и фронтовой частям войск, подчиненных Вельяминову, он не обращал никакого внимания, в этом отношении все представляя дивизионному начальнику в походе, а атаману относительно казачьего войска.
Как областной начальник Вельяминов не обращал никакого внимания на гражданское управление, представляющее совершенно безобразный колос.
Вельяминов помер в Ставрополе в самое прибытие генерала Головина — его двоюродного брата, <назначенного> командиром Отдельного Кавказского Корпуса и Главнокомандующим на Кавказе и Закавказье.
Павел Христофорович Граббе
По смерти Алексея Алексеевича Вельяминова в Ставрополь был назначен Командующим Войсками на Кавказской Линии и в Черномории и начальником Ставропольской области генерал-лейтенант Граббе.
Он был сын лютеранского пастора прибалтийского края. Мне ничего не известно о его воспитании, на службу же он поступил в гвардейскую конную артиллерию.
Высокого роста, стройный, самой нарядной наружности, от природы наделенный пышным красноречием, в обществе смелый до дерзости, он в первых офицерских чинах стал в положении, на которое ему не давало право ни его воспитание, ни образование, ни происхождение.
Пред самым разрывом Отечественной войны, не знаю по какому случаю, Граббе находился за границей, где у него завелась связь с Великою Княгинею (Анной Федоровной — Юлианой-Генриеттой-Ульрикой, герцогиней Саксен-Кобургской. — В.З.), разъехавшейся со своим мужем <Великим Князем> Константином Павловичем. Но <Граббе> вынужденный возвратиться в Россию, к своей части, по случаю предстоящей войны. В то время что въезд в наши пределы уже представлял немалые затруднения, но он ловко совершил переезд, и в Петербург привез рекомендательное письмо от своей Великой Княгини к вдовствующей Императрице Марии Федоровне.
В 12-м году Граббе состоял адъютантом начальника штаба 1-й Армии А.П. Ермолова.
По заключении мира Граббе встречается командиром, кажется, Елизаветградского полка, где имел скандальную историю в обществе офицеров, но в царствование Александра Павловича подобные случаи скрывались, с целью избегнуть необходимости признать начальника виновным.
При восшествии на престол Николая I Граббе был замешан в Южном политическом тайном обществе и привезен в Петербург, где посажен в Петропавловскую крепость, в которой просидел несколько месяцев. Но оказалось, что он только смутно знает о существовании общества, а участия его в нем не могли доказать. Сверх того, в Следственной Комиссии он говорил резко и смело. Даже раз временщик Чернышев сказал ему дерзость, Граббе засвидетельствовал всем присутствием, что пока полковник не осужден, закон не дозволяет с ним такое обращение, по осуждению же виновного обращение с ним зависит отличных свойств, степени чувств честности того, кто в положении оскорблять, пользуясь своей безнаказанностью. Это столкновение имело последствием обе поименованные личности в непримиримые, заклятые враги.
Когда Граббе выпустили из крепости, возвращаясь к своему полку, расположенному в Херсонской губернии, у него что-то сломалось в экипаже, и он остановился в крестьянской хате имения Скоропадских, потомков Запорожского гетмана, и послал просить помещицу дозволить своим мастеровым починить его экипаж.
Госпожа Скоропадская пригласила Граббе переехать в ее дом, где и приняла его самым радушным образом.
Починка экипажа продолжалась несколько дней, в которые Граббе заметил, что младшая дочь Скоропадской находится в загоне у матери и послана на господскую кухню. Девушка понравилась Граббе, он просил ее руку у матушки и тут же обвенчался; но она не долго прожила замужем и оставила Граббе вдовцом.
После Турецкой войны 1828 года Граббе остался при войсках занимавших Молдавию под начальством графа Киселева. Главная квартира находилась в Бухаресте, оживленном беспрерывными блестящими праздниками и балами, на которых царила дочь молдованина медика, по которой вся молодежь с ума сходила, и эта Катенька, которой фамилии не помню, была предметом общего волокитства.
Должно быть, ее отцу это надоело и <в один> прекрасный вечер разнесся слух, что Катеньку венчают в церкви с каким-то стариком молдованином.