— Чего не знаю, того не знаю, — пожал плечами Баск. — Понимаете, я проснулся, а «Цвайс» заткнулся.
— Так приснилось или не приснилось? — не выдержал Герасим.
— Не перебивай, — ушел от ответа Сеня. — В общем, я решил посмотреть. Думаю: «Если там кто есть, проберусь обратно и тогда уж позвоню». Дошел до гостиной. А там окна занавешены плотными шторами. Темно, как в бочке. Я ко входу в столовую пробираюсь и только о том и думаю, чтобы ни на что не наткнуться. Представляете, если там кто-то есть.
— А там есть? То есть был кто-нибудь? — опять не выдержал Каменное Муму.
— Там было тихо, — почему-то понизил голос почти до шепота Сеня. — Только когда я уже почти до самой арки добрался, услышал, как вроде что-то шуршит.
— Что значит шуршит? — не отставал Герасим.
— Давай сюда книжку, — потребовал Сеня.
— Какую книжку? — вытаращился на него Муму.
— Любую, любую, — скороговоркой выпалил Баск.
— История подойдет? — Герасим извлек из сумки учебник.
— Да подойдет, подойдет.
Сеня вырвал у него из рук книгу, раскрыл и, прижав большим пальцем срез, перелистнул страницы. Послышался равномерный и тихий шорох.
— Вот. Точно так и шуршало, — прокомментировал свои действия Баск.
— Там что, кто-то книжку листал? — изумился Герасим. — В темноте?
— Никакую не книжку, — откликнулся Баскаков. — И в столовой было не совсем темно. Потому что занавески на окне не задернули, и в комнату падал свет с улицы.
— Ты, Баск, уходишь от сути, — нетерпеливо проговорил Муму. — В столовой кто-то был или никого не было?
— Было, — с усилием произнес Сеня. — Только не знаю, кто или что.
— Слушай, а поконкретней нельзя? — на сей раз вмешался Луна.
— Я осторожно из арки выглянул, а оно исчезло, — с трудом подбирая слова, продолжал Баск.
— Оно? — переспросили ребята.
— Оно, — кивнул Сеня. — Такое. Белое. Мелькнуло и растворилось в воздухе.
— Какого размера? — Герасим любил во всем точность.
— Да какого-то такого, — Сеня очертил в воздухе нечто похожее на круг.
— Круглое? — не сводили с него глаз остальные.
— Может, да, а может, и нет, — ответил Сеня. — Не знаю. Говорю же вам: оно мелькнуло и растворилось. Я ничего понять не успел. А «Цвайс» продолжал шуршать.
— Значит, это он шуршал? — широко раскрыла глаза Марго.
— Ну, — подтвердил Сеня. — Я подхожу к нему, свет из окна прямо на циферблат падает. Поэтому видно отлично. Представляете, там все до одной его стрелки крутятся как сумасшедшие. И шуршат, шуршат. Мне так жутко сделалось. И главное, я как встал перед этим «Цвайсом», так ни взгляд не могу отвести, ни двинуться. Сколько времени так прошло, не знаю. А потом вдруг в «Цвайсе» что-то как щелкнет. И он тяжело так вздохнул.
— Вздохнул? — удивились друзья.
— Ага. — И Сеня, набрав в легкие побольше воздуха, с тоскливым стоном выдохнул.
— А потом? — полюбопытствовали друзья.
— Он вздохнул, стрелки перестали вертеться и вполне нормально пошли. Будто ничего и не было.
— А ты? — спросила Марго.
— Я из ступора вышел, — отозвался Баск.
— А это белое больше не появлялось? — осведомился Герасим.
Баск покачал головой:
— Не появлялось.
— Ну а дальше чего? — полюбопытствовал Луна.
— Я по квартире на всякий пожарный прошелся. Вроде везде тихо. Но все-таки мучительницу разбудил. Она спросонья шары на меня выкатила и спрашивает: «Что, разве уже вставать пора?» Ну, я ей и объясняю: «Вообще-то, наверное, ещё не совсем пора, но у нас кто-то свет вырубил». А Валентина Аркадьевна щелк выключателем, и лампа зажглась. Я — к себе. Думаю: «Может, только у меня проводка испортилась?» Но и там все работает. Мы вместе с мучительницей всю квартиру обследовали. Тишь, гладь да божья благодать. Я совсем успокоился, лег и тут же заснул. А утром «Цвайса» пошел проверить. А он стоит.
— Ну и что? — не поняли ребята. — Он у тебя разве обычно с утра летает?
— Тупые? — заорал Сеня. — Не он стоит, а стрелки. Механизм не работает.
— А времени сколько показывало? — зачем-то понадобилось выяснить Луне.
— Половина четвертого, — сообщил Сеня.
— Исто-ория, — протянул Иван.
Остальные молчали.
— Теперь понимаете? — первым нарушил тишину Баск.
— Погоди, — жестом остановил его Луна. — Итак, что мы имеем? Ты, Сенька, проснулся. Часы били в неурочное время. Электричество вырубилось. Потом «Цвайс» шуршал и стрелки крутились. Потом вроде бы все наладилось. Но в половине четвертого механизм окончательно остановился. Какой из этого следует вывод?
Друзья пожали плечами.
— А я прихожу вот к какому выводу, — с многозначительным видом продолжал Луна. — Думаю, электричество к этой истории отношения не имеет. Его по каким-то причинам на короткое время вырубили. Или во всем доме, или вообще в целом районе. Такое иногда случается.
— Надо проверить, вырубали или не вырубали, — вмешался Герасим.
— Боюсь, не проверим, — развел руками Луна. — Если бы это случилось днем или вечером — другое дело. Но в три ночи большинство людей спит. А второй вывод, что у «Цвайса» испортился механизм.
— Не мог он испортиться, — запротестовал Сеня. — Его совсем недавно почистили и отладили. И мастер сказал, что он ещё сто лет будет работать.
— Наивный ты человек, Семен, — покровительственно похлопал его по плечу Герасим. — Думаешь, мастера не ошибаются? Он сказал сто лет, а в «Цвайсе» вашем какая-нибудь старая шестеренка полетела. Разве так не бывает?
— Бывает. — Баск признал правоту друга. — Но я уверен: дело тут в чем-то другом.
— В чем другом? — задал новый вопрос Герасим.
— Не знаю, — честно признался Баск, — но чувствую. И потом, что же я в таком случае видел, когда заглянул в столовую?
— Может, тебе просто показалось? — предположила Марго. — Так ведь тоже бывает.
— Не показалось, — упрямо настаивал Сеня. — Я точно знаю, только вот не пойму, что это такое.
— Откуда ты можешь точно знать, что действительно это видел? — вмешался Герасим. — Я, например, вполне допускаю, что тебе могло показаться.
— А я не допускаю, — стоял на своем Баск.
— И очень зря, — продолжал Муму. — Тут надо учитывать два фактора. Во-первых, твое экстремальное состояние.
Варя фыркнула.
— Не вижу ничего смешного, — Муму кинул на неё грозный взгляд. — В таком состоянии, Сенька, тебе ещё и не то могло пригрезиться. А потом, ты ведь сам говорил: во всей квартире была тьма, хоть глаз выколи. А в столовой не задернули занавески. Вдруг по улице проехала машина, свет фар скользнул по стене столовой, вот тебе и показалось.
— Шарики у тебя самого за ролики заехали, в башке скользнули. — Баск покрутил пальцем у виска. — Ты хоть помнишь, Муму, на каком этаже я живу? На двенадцатом. А он — фары, машина!
— Мог и вертолет, например, пролететь. — Герасим не любил расставаться с собственными версиями.
— Еще лучше, — хохотнул Сеня. — Да от вертолета такой бы грохот поднялся. А в квартире стояла тишина, как в могиле.
— Могла и реклама на соседнем доме мигнуть, — нашел ещё одно объяснение Муму.
— Тогда бы она все время мигала, — возразил Баск. — А больше ничего подобного не было.
— Она могла мигнуть и перегореть, — упрямо гнул свое Герасим.
— Нет, — покачал головой Баск. — Это было другое.
— Это, может, и другое, — сказала Варя. — Но вынуждена вам сообщить, что я замерзла.
— Я тоже, — подхватила Марго.
— И я, — посиневшими губами еле выговорил тощий Герасим, который зимой почти всегда мерз.
— Можно, конечно, в школу пойти, — не очень уверенно сказал Луна. — Но, по-моему, лучше явиться туда к концу первого урока. Чтобы глаза не мозолить и ни на кого не нарваться.
— Тогда куда же? — спросили девочки.
Герасим взглянул на часы:
— До конца географии ещё целых полчаса. Я на улице столько не выдержу.
— Тогда-а, тогда-а, — задумчиво протянул Луна, — ближе всего мой подъезд. Но туда тоже нельзя. Соседи ещё засекут. Предкам стукнут.
— А ко мне далеко, и мучительница на месте, — внес ясность Баск.