На следующую ночь, когда святой Перпер молился у себя на крыльце, какая-то невидимая сила вдруг сбила его с ног, и он увидел двух людей, сражающихся между собой. Один был ослепительно бел, как утренняя заря, другой — красный, как раскаленные угли. Епископ отвел от них взор, защищая глаза от нестерпимого блеска, который исходил от этих двоих, схватившихся врукопашную. Потом он увидел, что на крыльце опять никого нет.
Тогда святой Перпер упал на колени и обратился к Богу:
— Господи, какие знаки подаешь Ты верному Твоему слуге, неспособному их понять?
Могучий голос прогремел из ночного мрака:
— Перпер! Эта душа принадлежит мне! Отдай ее!
И святой узнал голос Лукавого. Но тотчас же другой, сладкозвучный голос кротко сказал:
— Перпер! Недалеко отсюда родилось дитя божие! Этот ребенок станет светочем не только Фессалии, но и всего Запада.
Сабинелла, горько страдая в разлуке с сыном, проводила светлую часть дней в молитвах. Она просила Бога, чтобы Он просветил ее мужа, и тот разрешил бы окрестить Базофона. Но чем дальше, тем неистовее становился гнев Марциона. Он, кто до сих пор был любящим и нежным супругом, с каждым днем проявлял все больше ворчливого упрямства, ибо ко всему прочему в него вселился бес, внушивший ему ревность к той любви, которую его супруга испытывала к Христу.
Как-то вечером он пришел в темницу башни, где была заточена Сабинелла, и обратился к ней со словами:
— Христиане — враги императора. А все говорят, что ты принадлежишь к их секте. Если ты заупрямишься в своем заблуждении, ты ославишь меня, и мое положение станет шатким.
Сабинелла ответила:
— Милость нашего Спасителя — для меня наивысшее благо.
И тогда Марцион разгневался не на шутку. Он дал жене пощечину, хотя раньше никогда ее не обижал, и оставил горько плачущей в темной камере крепостной башни.
На следующий день к императору, который правил в Риме, пришел с визитом Сатана и сообщил ему:
— Цезарь, только что в Фессалии родился мальчик, которому суждено подорвать твое могущество. Его зовут Базофон. Он сын Марциона, наместника этой провинции. Сделай все возможное, чтобы этого ребенка убили. А иначе тебе не миновать большой беды.
Император поблагодарил дьявола и повелел немедленно отправить в Фессалию верхового гонца с приказом погубить новорожденного. Но когда этот воин остановился на привале, чтобы напоить коня, к нему подошел неизвестный и так ему сказал:
— У тебя, человека, которого император избрал для гнусного дела, есть сын?
Удивившись, гонец отвечал, что сын у него действительно есть.
— Что же ты сделал своему сыну?
Гонец спросил:
— А какое тебе дело до моего сына?
Но незнакомец удалился ничего ему не ответив.
По дороге гонец размышлял над вопросом, который задал ему неизвестный: “Что же ты сделал своему сыну?” И он начал тревожиться за судьбу своего ребенка. Потом он подумал о другом ребенке — о том, которого ему приказали сгубить. И у него возникло предчувствие, что исполнив приказ императора, он навлечет беду на собственного сына. И когда он прибыл в Грецию, то уже знал, что ему делать.
В этот день в Фессалониках была большая ярмарка. Из окружающих деревень в город съехалось много народа. По этому случаю и святой Перпер отправился в Македонию, чтобы сообщить там Благую Весть. Когда императорский гонец проезжал мимо небольшой толпы, окружавшей епископа, его конь остановился. Ни вонзенные в бока шпоры, ни натянутые поводья не сдвинули его с места, и всаднику поневоле пришлось спешиться.
И тогда Перпер, по подсказке Святого Духа, воскликнул:
— Ты, прибывший сюда из Рима с мечом, что ты сделал своему сыну?
Глубокое волнение внезапно охватило всадника. Он подошел к епископу и опустился перед ним на колени.
— Отче,— сказал он с грустью в голосе,— я получил приказ императора убить одного ребенка.
— Ты никого не убьешь,— отвечал ему святой Перпер и, вынув меч из ножен всадника, тут же его окрестил.
Епископ дал новообращенному имя Павел, поскольку он крестился так же, как Савл из Тарса, спешившись с коня. Позже традиция назовет его Павлом Вынутого-из-Ножен-Меча в память об обстоятельствах его обращения.
После этого святой Перпер и Павел немедля отправились во Фессалию и стали думать, как им спасти Базофона от императорского гнева. И вот что они сделали. В первую же безлунную ночь Павел проник в дом Марциона. Его сопровождал ангел, усыплявший всех, кто ему встречался: стражей, слуг и кормилиц. Войдя таким образом в спальню ребенка, Павел взял люльку и вышел так же, как и вошел. После чего ангел исчез.