Дело в том, что еще за несколько лет до описываемых событий командир корабля имел право самостоятельно устанавливать продолжительность рабочего дня экипажа. В конце 70-х годов многочисленные забастовки пилотов и усиление влияния профсоюзов заставили руководство авиакомпаний установить жесткие ограничения на количество часов, которые пилоты могли проводить за штурвалом. За превышение этого лимита капитанов строго наказывали, и каждый раз, когда возникала необходимость в сверхурочной работе, им приходилось обращаться за разрешением к высшим менеджерам авиакомпаний.
Ответ из Амстердама был краток: вылет из Лас-Пальмаса разрешался не позднее 19.00 по местному времени. В противном случае возвращение в Голландию следовало отложить до утра. Нетрудно себе представить, какую лавину проблем вызвала бы задержка «Боинга» на Канарах. Мало того, что самолет выбился бы из расписания полетов на следующий день, но компании КЛМ пришлось бы за свой счет устраивать в гостиницы города почти 250 раздосадованных непредвиденной задержкой пассажиров (что в разгар курортного сезона практически невозможно) или выплачивать им денежную компенсацию за причиненные неудобства. Поэтому Якоб ван Зантен с большим нетерпением дожидался сообщения о том, что аэропорт Лас-Пальмаса готов вновь принимать самолеты.
Это сообщение пришло ровно через 15 минут, и в 14.30 первые счастливчики начали выруливать на взлетную полосу Лос-Родеоса. «Боинг» «Пан Американ» в полной готовности ожидал своей очереди на взлет. В Лос-Родеосе на борт самолета поднялись 2 сотрудника авиакомпании, которые решили воспользоваться оказией и быстренько «перескочить» на соседний остров. Таким образом, общее число пассажиров и членов экипажа на борту достигло 396. Пассажиры не успели покинуть самолет, в баках было достаточно топлива, и капитан Граббс с нетерпением поглядывал на серебристо-голубой «Боинг» КЛМ, который загораживал ему дорогу. Воспользоваться рулежкой для того, чтобы объехать неожиданное препятствие, Граббс не мог, поскольку она вся была забита самолетами. А проскочить «под хвостом» у голландского самолета не позволяли размеры крылатого гиганта. «Клиперу» ничего не оставалось, кроме как терпеливо дожидаться, пока ему освободят дорогу.
Тем временем автобусы доставили пассажиров КЛМ к самолету. Гид, который сопровождал туристов на Канарские острова, был вынужден остаться по служебной надобности в Лос-Родеосе, и на борту «Боинга» осталось 248 человек — 234 пассажира и 14 членов экипажа. Пока пассажиры заканчивали посадку, Якоб ван Зантен связался с Лас-Пальмасом и узнал неприятные для себя известия — из-за большого количества самолетов, прибывающих в только что открывшийся аэропорт, на стоянках и возле пассажирского терминала возникли многочисленные «пробки». Свободных мест у терминала не было, и Лас-Пальмас не давал «добро» на вылет «Боинга» КЛМ. Ван Зантен решил воспользоваться непредвиденной задержкой и дозаправить самолет топливом. Это могло примерно на полчаса сократить время стоянки в Лас-Пальмасе и дать возможность вылететь в Амстердам до 19.00. Он сообщил о своем решении диспетчеру аэропорта, и вскоре рукава шлангов потянулись от пузатых топливозаправщиков к крыльям «Боинга».
Когда капитан Граббс увидел, что к голландскому самолету направляются бензовозы, он пришел в ярость. Экипаж «Пан Американ» находился в пилотской кабине уже десять с половиной часов, и усталость начинала брать свое. Они были готовы вылететь в любую минуту, но непонятная медлительность командира «Боинга» КЛМ не позволяла сделать это. В довершение всех напастей, погода начала неожиданно портиться. Ветер принес с океана дождевые облака, и они грозили накрыть полосу непроницаемой серой пеленой. Посадочные огни в аэропорту не работали, поэтому взлет в условиях плохой видимости превращался в довольно рискованное мероприятие.
Наконец ван Зантен получил разрешение на вылет. В Лас-Пальмасе освобождалось место у терминала, и голландский «Боинг» мог покинуть надоевший Лос-Родеос. В 16.45 была подписана заправочная карта, и в 16.51 турбины самолета засвистели на малом газу. «Ага, он, кажется, готов выруливать», — удовлетворенно произнес капитан Граббс. Вслед за «Боингом» КЛМ их самолет тоже получил разрешение на запуск двигателей, и бортинженер Варне привычными движениями начал переключать на своем пульте многочисленные тумблеры. От работы двигателей махина «Боинга» задрожала, словно породистый конь, который почуял скорую скачку.
В тот день на «вышке» аэропорта Лос-Родеос дежурили только два диспетчера. Один управлял движением самолетов на земле, а второй руководил взлетом и посадкой. Наземный диспетчер дал «Боингу» КЛМ команду выруливать на полосу, затем свернуть на третьем съезде налево и продолжить путь по рулежной дорожке. На исполнительном старте следовало связаться со вторым диспетчером, но уже на другой частоте. Диспетчер говорил по-английски, но с таким сильным испанским акцентом, что второму пилоту Майеру пришлось несколько раз уточнять маршрут. В конце концов с «вышки» Лос-Родеоса поступило указание рулить по полосе до самого конца, затем развернуться на 180° и запросить разрешение на взлет. Весьма озадаченный подобной переменой, капитан ван Зантен вывел свой «Боинг» на взлетно-посадочную полосу. В это время на аэропорт надвинулось темно-серое облако, и видимость на полосе упала чуть ли не до нуля. Огромный самолет почти на ощупь продолжал медленно двигаться по бетонке.