После того, как о галлице с верблюжьей колючки была напечатана в научном журнале статья, я подумал, для чего же листочки галла так полно раскрываются? Для того, чтобы личинкам выбраться наружу достаточно крохотной щелочки или дырочки.
Дело было, видимо, вот в чем. Галлица отлично приспособилась к верблюжьей колючке. За многие тысячелетия совместной жизни она сумела приносить как можно меньше ущерба растению. От благополучия своего прокормителя зависела и ее жизнь. Что бы случилось, если галлицы погубили свою хозяйку, тем более, что они приспособились жить только за ее счет? Они бы погибли и сами. Вот почему личинки, покидая свое убежище, полностью раскрывали галл и он постепенно принимал форму листочка и, хотя и слегка покалеченный, продолжал служить растению.
К концу лета осиные гнезда разрослись, стали большими и на них появилось войско черно-желтых ворюг и разбойников. Они шныряли везде и всюду, каждая оса приспособилась к своему узкому ремеслу. Кто ловил мух и, тщательно пережевав пищу, готовил из нее мясное блюдо, кто пристрастился к сладкому, нападал на варенье, на фрукты. В общем, соседство ос с человеком проходило благополучно: осы миролюбивы, если только не трогать их самое сокровенное — жилище. Поэтому дачники терпели ос, осы терпели дачников.
Мой сосед по даче рассказывает:
— Такая она хитрая оса. У меня на чердаке над самым ходом гнездо. Я мимо него каждый раз пролезаю, совсем от него близко и осам хотя бы что. Чуть что подергают брюшком, пошевелят крыльями. Мол, «смотри, видали тебя, следим за тобой!». Я их уже изучил, знаю. Чтобы не трогали меня, не гляжу на них или только так, краешком глаза, мимоходом.
— Неужели на них смотреть нельзя? — заинтересовался я.
— Нельзя, конечно, она человеческого взгляда не любит. Боится человеческого глаза. А как же! Человеческого глаза боится любая птица или зверь. Стоит мне на моих ос посмотреть прямо, они сразу в беспокойство кидаются. Тогда удирай. Не то зажалят!
Рассказ соседа меня очень заинтересовал. Неужели действительно осы ощущают взгляд человека, понимают, что на них смотрят. Я знаю, осы близоруки. Может быть… и пошли разные предположения и догадки.
— Покажите мне своих ос! — прошу я соседа. — Сейчас же!
На чердаке, над самым люком, на шиферной крыше я вижу обычное осиное гнездо. Часть ячеек на нем прикрыто белыми крышечками. Я забираюсь на чердак, отхожу в сторону, смотрю. За мною пролезает и сосед. Его голова почти в двадцати-тридцати сантиметрах от гнезда. Осы спокойны.
— А теперь вот что они покажут! — говорит хозяин дома, и повернув лицо, смотрит в упор на гнездо.
Мгновенно вся мирная компания встревожена, затрепетали крылья, задергались брюшки. С грозным гудением несколько ретивых защитников взмыло в воздух.
Мой сосед поспешно юркнул вниз. Осы покрутились, облетели вокруг меня несколько раз, ну, думаю, теперь достанется, и уселись обратно.
Вот так осы! Кто бы мог подумать такое. Я осторожно направляюсь к люку, спускаюсь в него. Смотрю вниз, в сторону, даже краешком глаза боюсь взглянуть. Осы милостиво пропускают меня. Я их побаиваюсь, так как ношу очки. Оказавшись случайно под стеклом, оса может ужалить прямо в глаз.
У меня, кажется, уже нашлась отгадка странного поведения сварливых насекомых. Сейчас проверю. Я поворачиваю голову, закрываю рот, смело, настойчиво пялю глаза. Осам нет никакого дела до моего взгляда, они его не замечают, не видят! Тогда я отнимаю руку от лица и чуть-чуть дышу на гнездо. Чуткие разбойницы мгновенно уловили запах изо рта. Что тогда произошло. Об этом не особенно приятно вспоминать, как я, сопровождаемый разъяренными осами, мгновенно слетел вниз по лестнице и, едва не сбив с ног хозяина дома, выскочил во двор.
Но я рад своей отгадке. Не чувствуют осы взгляд человека, но запах изо рта ощущают мгновенно и тот час же настораживаются и принимают меры к защите своего хозяйства. Так что можно пролезать мимо гнезда и смотреть на него, только прикрывая рот рукою, и не дышать в сторону ретивых защитников.
Вдоль дороги тянутся невысокие пустынные горы. Утреннее солнце глубокими тенями очертило среди них ущелья. У нас кончились запасы воды и мы заезжаем в ущелья, надеясь найти родник. Но всюду сухо, склоны гор давно выгорели на солнце, и от легкого ветра позвякивают в жестких коробочках семена отцветших тюльпанов. Ущелье же с водой должно быть непременно где-то здесь, и мы его все же находим. Прозрачная чистая вода тихо струится по камням и чем выше, тем ее больше и гуще зеленые травы по берегам ручейка.