Якобы глухи и комары, и воспринимают они не сам звук, а вибрации, вызванные им. Как будто экспериментально доказано, что таракан Хеншонтедениа эпилампроидес, издающий характерные звуковые импульсы, практически глух к ним, находясь в положении солиста, не слышащего своего собственного голоса. В связи с этим напрашивается мысль, что наши знания о слухе насекомых еще крайне несовершенны, чтобы судить о том насколько чутьисто или, наоборот, глухо то или иное из них. Весьма вероятно, кажущаяся глухота насекомых объясняется тем, что они слышат только те звуки, которые имеют для них свое особенное жизненно важное значение, оставаясь глухим к звукам посторонним и чужим. Человеку, живущему в современном городе, неплохо было бы обладать такими качествами для защиты своей нервной системы от производственного шума, незаметно влияющего на психику и здоровье.
Не будет преувеличением сказать, что большинство песен насекомых — призывные, приглашающие встретиться. Стрекотание, потрескивание крыльев в полете, жужжание крыльев, щелканье ими и вся остальная симфония звуков, это извещение о себе, объявление о желании увидеться или приглашение объединиться, составить общий хор. Еще в 1910 году ученый Реген, подставляя самцу поющего кузнечика микрофон, через громкоговоритель передавал звуки его песни в другое помещение. Самка, заслышав их подлетала к громкоговорителю и пыталась даже в него проникнуть.
Замечено, что некоторые насекомые поют громче, если их общество немногочисленно, как бы предпринимая попытку собрать себе подобных. Так ведет, например, себя цикада Мейуна опалифера.
Склонность к музыкальным позывам более свойственна мужской половине шестиногой братии. У кобылок, сверчков, кузнечиков, цикад, многих жуков и мух призывные песни издают одни самцы. Такое с точки зрения человеческой неравномерное распределение дарований вполне оправдано. Поющее насекомое подвергается большей опасности, его легче обнаруживает птица, зверек, и ему труднее сохранить жизнь. И, тем не менее, опасность, которой подвергаются певцы, оправдана, а убыль самцов восполняется их полигамическими наклонностями. Но это правило, как и все остальное в жизни насекомых, имеет много исключений. Так, самцы и самки многочисленных в природе мелких цикадок участвуют на равных началах в позывных сигналах, и между двумя особями часто возникает оживленная перекличка. На пение самца самка отвечает барабанной дробью, по которой ориентируется самец. Встретившись перед спариванием, пара поет еще продолжительное время, как бы совершая подобающий в подобной обстановке установленный предками ритуал. После спаривания самка замолкает, самец же через некоторое время принимается за поиски очередной самки. Звуки наших мелких цикад необычно слабы и едва воспринимаются человеком.
Как уже было сказано ранее, самцы пчел, мух, многих бабочек в полете отличаются различной быстротой взмахов крыльев и соответственно разным тоном звучания. Так, например, тон звучания крыльев самцов лесной пафрии в Заилийском Алатау, летающей осенью, выше тона песни самок примерно на две ноты. Самки долгоносика Контрахелюс неуфар и К. гибсон, услышав пение самца, тот час же отвечает на него характерной звуковой посылкой. Спектр пения долгоносиков разных видов этого рода хорошо различается. Кроме того, звуковой аппарат самок развит слабее, их пение заметно тише.
Недоразвитыми звуковыми аппаратами владеют самки многих насекомых. Вероятно, когда-то они были развиты у обоих полов одинаково, а ныне существующую звуковую эмансипацию женской половины класса насекомых в известной мере следует рассматривать как явление архаическое.