За цикадами охотится большая розово-желтая оса-красавица. Она парализует их жалом, закапывает в землю, отложив на добычу яичко. Из яичка выходит личинка, съедает запасенные матерью живые консервы, окукливается и ждет до следующего года (а может быть и несколько лет), до того времени, когда выбираются наверх и цикады.
В плохие годы, когда нет цикад, оса не появляется, очевидно, ожидая благоприятной обстановки.
Как-то я рассказал своим спутникам по экспедиции про цикад и перечислил все свои предположения о том, почему количество цикад не бывает постоянным. Пожилая женщина ботаник, не любившая цикад за их чрезмерную шумливость, выслушав меня, сказала:
— Не понимаю, как можно интересоваться и даже восхищаться такими безобразными насекомыми, от песен которых ничего не остается, кроме раздражения и головной боли. Не думаете ли вы, — продолжала она, как всегда категорическим тоном, — что ваши цикады, сидящие в земле, отлично слышат безобразные песни своих подруг и понимая их по своему, торопятся из-под земли выбраться наверх? Может быть, у них на этот счет даже есть и специальные ноты, предназначенные для своей, находящейся под землей молодежи. Они должны быть особенно пронзительными, от них, наверное, и болит голова!
Мы все дружно рассмеялись на это неожиданное и забавное предположение.
— А как же оса? — спросил я ботаника. — Оса, наверное, не дура, понимает песни цикад!
В мире насекомых все может быть.
После истории со «Струнной серенадой» мне пришлось часто встречаться с этой крупной цикадой во время путешествий по пустыням. Я много раз видал, как из земли выбираются их неказистые личинки с забавными ногами-клешнями, как из личинки выходит изумрудно-зеленая красавица цикада, расправляет крылья, быстро крепнет, темнеет и, почувствовав силу, оставив свое детское одеяние на кустике и с громким криком летит к своим товаркам.
Песни цикад — не просто громкие и беспорядочные крики. Между певуньями существует, подчиненная особым правилам, сигнализация. Бывает, что цикады молчат, хотя солнце греет и жарко как всегда. Но вот молчание нарушено, раздаются одиночные чиркающие звуки — приглашение на спевку. На них отвечают со всех сторон, и вскоре звучит громкий хор. Иногда он становится почти оглушительным, от него болит голова. Наконец, утомившись, певцы умолкают, устраивают антракт. Но запевалы-задиры не дают покоя, снова чирикают, то ли просят, то ли настаивают, и опять гремит хоровая песня.
Хором поют не только цикады, сверчки и кузнечики. Поют слаженно и водяные клопы Сигара стриата и Калликорикса реаста. Способность к синхронному пению этих насекомых в известной степени отражает общественные связи, существующие между ними. У этих клопов отмечены два типа звуков: точащий и чиркающий. Они возникают или от одновременного движения звуковых аппаратов обеих сторон тела, или от попеременного.
Брачное роение мелких муравьев, комариков, также представляет собой, по существу, своеобразное хоровое исполнение позывных сигналов.
Что-то подобное хоровому пению существует и у многих кобылок. Стрекотание предназначено не только для самок, но и для того, чтобы каждый самец мог придерживаться своего определенного участка.
У широко распространенной кобылки Хортиппус биколор качество и ритм песни сильно изменяется, за исключением песни соперничества, очень суровой по содержанию и форме. Некоторые насекомые разных видов, исполняя песню соперничества, прислушиваются и реагируют на песни чужаков. Так, кобылка Омоцестус руфипес отвечает на стрекотание кобылки О. виридулус. В том случае, когда оба рядом располагающихся музыканта начинают мешать друг другу, возникает конфликтная ситуация. У одного из них появляется песня соперничества или агрессивная песня. Она служит своеобразным предупреждением или даже предшествует нападению.
Поединки из-за территории не столь уж и редки. Особенно драчливый нрав показывают сверчки. Эту черту издавна подметили в странах Восточной Азии, где испокон веков существуют отлично отработанный культ сверчковых боев, привлекающих массу зрителей.