В Туркмении более всего сохранился арийский тип лица и влияние монголоидной расы меньше, чем у узбеков, киргизов и казахов.
Всюду властвует неумолимая жара, тело покрывается потом, солнце льет жаркие лучи на иссушенную зноем землю. А ящерицам и змеям нипочем высокая температура и будто ее даже не хватает. Они забираются на горячий асфальт и в блаженстве греются на нем. Безжалостные водители грузовых автомашин давят этих несчастных животных. Научатся ли пресмыкающиеся когда-либо избегать дорог, произойдет ли в этом отношении естественный отбор?
Мелькают верстовые столбы, ветер, несущий пылинки и песчинки стер с них цифры, обозначающие километры. Там, где дороги пересекают солончак, и воздух не насыщен песком, по верстовым столбам угадывается протяженность нашего маршрута. По обочинам дорог часта верблюжья колючка и софора. Здесь они как сорняки. Верблюжья колючка покрыта белыми пятнами пены, а под самыми растениями — мокрая земля. Это работа небольшой цикадки-пенницы, высасывающей соки растения.
На джузгунах торчат полые внутри чехольчики. В них живут гусенички бабочки. Изогнувшись скобочкой, они высовывают рядом с головкой кончик тела и, удовлетворяя любопытство энтомолога, награждают его кусочком черного испражнения.
В Керки как всегда мелкие заботы, закупка продуктов, бензина, почта и — раздумья: ехать ли в Кушку на самую границу с Афганистаном. Недостаток времени отсекает ранее составленный, более по несбыточным желаниям, маршрут. Закончив дела, направляемся на переправу через Амударью, уже в обратном направлении с правого берега на левый. Поднимается ветер, несет тучи пыли и песка. Желтые воды реки покрываются белыми барашками волн, светлая мгла, повисшая в воздухе, закрывает противоположный берег.
Могучая широкая река вся в отмелях, косах и островах. Очень много ила и песка несут ее желтые воды. Такую воду почитают земледельцы, она плодородна.
Как всегда паром загружен до предела. На него въезжает Газик пограничников. Водитель вытаскивает из кабины чудесного волчка. Птица, высоко подняла кверху клюв, смотрит на нас желтыми глазами. Она залетела в пустыню, потеряла ориентир, ослабла, заблудилась. Ничего не желает есть. Иногда, защищаясь от назойливых зевак, угрожающе раскрывает клюв, будто собираясь нанести защитный удар по воображаемому противнику. Ее немигающие глаза смотрят холодно и враждебно.
Пограничник рассказывает: — Есть у нас много змей. Есть гюрза и эфа. Все они страшно ядовиты. Вчера гюрза бросилась на служебную собаку, обвила ее кольцами, ужалила три раза. Возможно, неопытный пес на нее сам напал. Верный помощник пограничников прожил всего четыре часа после ужаления. Гюрза самая коварная и опасная. С коброй проще. Левой рукой перед ней надо помахивать белым платочком. Змея поднимает голову, покачивается из стороны в сторону и перед тем, как броситься на платок застывает. В этот момент ее легко ухватить сзади правой рукой за шею.
Возле заставы часто пробегают джейраны. Когда хотят пить, теряют осторожность, не боятся человека, даже подходят к самой заставе. Иногда пропадают от жажды. В пустыне нашли недавно шесть взрослых и трех малышей, все погибли. Выносим им воду в корытце за ограду. Бросаются к воде, не обращая внимания на нас.
— Вы, наверное, стреляете их? — спрашиваю я.
— Что вы — отвечает пограничник. — Очень красивый зверь. Да со стрельбой у нас на заставе строго. Не разрешается стрелять.
Продолжает рассказывать. Много шакалов. Один раз в наших запасах протухла туша барана. Выбросили ее. Так сбежалось столько шакалов, такой вой подняли.
На будке парома сидит пара горлинок. Самец нахохлился, токует, старается, что-то выговаривает своей подруге. Потом, закончив разговор, обе птицы, бесстрашно лавируя по палубе между автомашинами, ногами пассажиров и животных, затевают шумную погоню друг за другом. Обстановка переправы им хорошо знакома. Птицы свили себе гнездо в одной из ниш понтона.
С машины на машину перелетает парочка трясогузок. Они ловко склевывают мух, крутящихся возле ослов и лошадей, семенят ножками по палубе. У них тоже здесь гнездо. Понтонщик смеется: — Это наши бесплатные пассажиры. Они у нас всегда гнездятся.