Пока я раздумываю над неожиданной головоломкой, заботливые тапиномы прячут свое потомство в подземные галереи.
Внимательно присматриваюсь к встревоженному муравейнику. Если бы здесь были бы еще рабочие феидоли — обычные крошечные муравьи, тогда можно бы предположить, что два гнезда случайно объединились. Подобные сожительства среди муравьев бывают. Но здесь только одни солдаты.
С другого края камня вижу еще муравьев жнецов. Рядом оказывается их большое гнездо. Жнецы — соседи тапином, но их жилища разъединены, хотя и рядом и ходы не соединяются. Они не в ладах с тапиномами, в возникшей сутолоке и сумятице им кажется, повинны соседи, нарушившие мирную жизнь, и взаимные удары сыпятся друг на друга со всех сторон.
— Никак не могу оторваться от этого муравейничка, — объясняю своим нетерпеливым спутникам. — Вон, какая тут сложная обстановка. Оставить ее невыясненной все равно, что не дочитать до конца интересную книгу. Покопаюсь еще немного.
Кручусь на маленьком пятачке голой земли, не занятой травами, мне помогают и дела идут быстрей и успешней. Вскоре под главным камнем находим крошеные камеры с маленькими рабочими феидоль. Только среди них нет солдат. Нет, попался один, второй — и только. Остальные перешли к чужакам тапиномам стали вроде наемных солдат.
Я запутался, не могу понять, в чем дело. Начну разгадку с начала. Густые травы и тень — не место для устройства муравьиных жилищ. Поэтому и заселен так густо солнечный кусочек земли. Не беда, что здесь тесно. Зато вокруг отличные охотничьи угодья. Ради них можно примириться, не враждовать, привыкать друг к другу. Все же главное в жизни не только собственная территория, сколько обилие еды. Волею обстановки три вида разных муравьев стали близкими соседями. Они строго соблюдают нейтралитет, но следят за неприкосновенностью своих жилищ. Только бесцеремонные солдаты с мощными челюстями на большой голове стали наведываться в гости к соседям, постепенно превратились в их завсегдатаев и, наверное, научились пользоваться их подачками. Только им и был разрешен вход в чужую обитель, к их присутствию привыкли. Может быть, за грубую силу, могучие челюсти и бесстрашие солдаты феидоль оказались полезными и самим тапиномам и стали чем-то вроде наемных солдат. Все может быть, каких только сочетаний не возникает в загадочном муравьином обществе!
Но вот перевал пройден и мы в горах Байсун Таг. Иногда в горных ущельях и лощинах видны таджикские аулы из глинобитных построек с плоскими крышами. Среди домов растут деревья, бродят ишаки, козы, коров очень мало, они какие-то большеголовые, маленькие. Для них, нуждающихся в сочных лугах, не хватает выпасов. На проводах сидят золотистые щурки, на кустиках — желчные овсянки, иногда проскальзывает безногая ящерица желтопузик.
Молодые сады огорожены сетками от коз. Они сплошь заросли горчаком. Горчак всюду и вдоль дорог и на склонах гор. Он — свидетельство жесточайшего перевыпаса. Мы внимательно обследуем его и находим цветочную галлицу, стеблевую муху, минирующую мушку, не говоря о галловой нематоде. Все они строго специфические враги растения, могут обитать только на нем и поэтому интересны для биологического метода борьбы.
Пологие горы, сухие, желтые, в пятнах зеленых кустиков каких-то, явно несъедобных для скота. Иногда на горизонте появляются причудливые скалы грядами, уступами, утесами. Но всюду горы испещрены тропинками, проделанными домашними животными. Бедная перенаселенная земля! В небе высоко планируют стервятники. Пролетит ворон и зычным флейтовым криком нарушит тишину.
На проселочной дороге лежит сонный желтопузик. Увидал машину, встрепенулся, стрелой бросился в заросли. Понимает опасность. Без особенного труда догоняю его, беру в руки. Несчастное животное не сопротивляется, покорно судьбе, быть может, издавна так добивается милосердия от царя природы. За сотню метров дальше от полотна дороги — другой желтопузик. Но какой странный! Половина туловища у него нет, кем-то отсечена. Как он, бедный, живет? И еще один уже третий, увидал меня, застыл на месте, замер, только глаза, желтые и блестящие настороженно смотрят испуганно и ожидающе. Поглядел на безногую ящерицу, не подходя к ней и стараясь ее не беспокоить, пошел к машине. Через десяток метров обернулся. Желтопузик высоко поднял кверху туловище, всматривается в меня и провожая глазами. Прошло минуты три, я возвратился с фотоаппаратом, но желтопузика уже не застал, спасаясь, он, видимо, проявил неожиданную прыть, поспешил скрыться.