Как-то вечером, когда мы уже лежали в спальных мешках, в глухом саксауловом лесу, к нашей палатке подошла лошадь. Непонятно, откуда она появилась в пустыне вдали от поселений человека. Она побродила вокруг бивака и отправилась дальше. А ночью наша собака беспокоилась и ворчала.
Утром близко от палатки я увидел большой ком свежевыброшенной земли. Уж не этого ли неизвестного землекопа учуяла ночью собака. Придется приняться за раскопку. Холмик земли, оказывается, вырос на месте навоза, оставленного лошадью. Под ним открылась большая нора. Она привела в просторную округлую камеру, диаметром около пятнадцати сантиметров. Из нее пошел ход круто вниз и, наконец, перед нами открылась большая круглая пещерка и в ней тщательно скатанный, диаметром в двадцать сантиметров, шар из свежего конского навоза. Никогда в жизни не видал я такого громадного навозного шара.
Жуки-навозники полезнейшие существа. Они рыхлят почву своими норами, удобряют ее навозом. Если бы не они, поверхность земли постепенно покрылась бы навозом, сквозь который не пробились бы и ростки растений. Так и получилось в Австралии, когда туда завезли овец, коров и лошадей, пока не догадались переселить из Азии и Европы жуков — потребителей навоза.
Но кто обладатель навозного шара, тогда я не узнал. Сейчас его не видно? Но вот шар слегка вздрогнул, зашевелился. Едва я к нему прикоснулся, как кто-то по-змеиному зашипел и наверх выполз большой навозник ночной туркестанский копр, насторожил свои чуткие усики, шевельнул головой-лопатой и, уставившись на меня, будто негодующе спросил: «Что вам тут надо?!». Ну что же! «И жук в своем доме султан», как говорится в арабской пословице.
Ночные копры обычные обитатели пустынь Средней Азии. У них изумительное обоняние. Свежий навоз они чуют на громадном расстоянии. Наш копр изрядно потрудился. Его шар весил около двух килограммов. И заготовил он его для своей детки.
Жалко навозного труженика. Пришлось прикопать его убежище и оставить в покое.
Часто так случается, что когда проходишь мимо какого-либо явления, продумать его, как следует, не всегда удается. Казалось просто устроено жилище нашего случайного ночного соседа. Потом, вспоминая с ним встречу, пошли вереницею вопросы. Зачем жуку понадобилась первая пустующая камера? На ее сооружение ушло немало сил! Что он будет делать дальше с шаром, да и как он смог его скатать во второй камере. Но получилось так, что мне более не пришлось встретиться с жуками-великанами и все загадки, которые он мне задал, были забыты.
Опять прошло много лет со времени первых знакомств с ночными копрами. В одну из весенних поездок непогода и дожди заставили нас спешно поставить палатки в бугристых песках Женишкекум между хребтами Куланбасы и Малайсары. Я издавна приглядывался к этому небольшому песчаному массиву, поросшему джузгунами да терескеном, но съехать в него с дороги не решался, опасаясь застрять. Но сейчас, ранней весной, почва промокла от дождей, застывшие барханы покрылись зеленым ковром растений, показалось, не предвещали опасности. Машина без особенных трудностей перевалила через несколько барханов, и вот перед нами большая округлая впадина, размером со стадион, зеленая, с желтыми пятнами цветущего гусиного лука, какой-то пастушьей сумки и белыми свечками расцветших тюльпанов.
Из палатки видно с десяток кучек земли. В спешке, подгоняемые дождем, устанавливая биваки, их сразу не заметили. Наверное, здесь трудились мои старые знакомые ночные копры! Приглядевшись, вижу, что сомневаться не приходится, так как кое-где сбоку кучек видны катышки конского навоза.
Радуюсь неожиданной находке и тому, что нашлось дело: пережду остаток дня, ночь и завтра утром, надеясь на хорошую погоду займусь раскопкой. Дождь же не переставал, временами налетали сильные порывы ветра, хлопало полотнище палатки, трепыхался и гремел о машину наброшенный на нее тент.
Все же к утру наступила удивительная тишина, проглянуло солнце, вся зеленая пустыня разукрасилась мириадами росинок и каждая, переливаясь цветами радуги, засверкала драгоценным камешком. Зрелище было необыкновенным. Вблизи от нашего бивака затрепыхал в воздухе удивительный импровизатор пустынь — каменка-плясунья, подражая жаворонку и распевая на разные лады свои и чужие песни.
Здесь оказалось много кучек земли, выброшенных ночным копром, гораздо больше, чем я думал. Все это было очень кстати. Влажная почва мягка, лопата легко входит в землю и вести раскопки одно удовольствие. Под первой же кучкой земли нахожу вход. Он привел, как и там при первой встрече, в пустую и просторную камеру. Из нее ход пошел вглубь и вскоре увидел то, что и много лет назад: в обширной зале, на громадном, весом более килограмма шаре навоза сидел, поблескивая латами, сам жук. Как будто все, как прежде. Но одна маленькая деталь приводит меня в недоумение. Начало хода было на протяжении около двадцати сантиметров плотно забито навозом. Не мог жук закрыть дверь своего жилища снаружи. Может быть, навоз натаскал кто-то сверху другой?