Придется еще заниматься раскопками.
На кучах навоза не обходится без конкуренции самцов и самок. Иногда одной из лишних самочек удается остаться незамеченной. Она роет норку, но небольшую, забивает ее навозом и, оставшись наедине, предается блаженному обжорству. Таких соседушек и тихонь немало. Наверное, прежде чем приняться за семейные дела неплохо подкрепиться и набраться сил.
Возле великанов ночных копров околачиваются и их младшие братья двупятенные навознички, избравшие судьбу скрытых захребетников. Один из них ухитрился провести от главной камеры вертикальный ход вниз и забил его наворованным навозом. По шарам еще бродят юркие серые мушки, я их хорошо знаю, встречал на священных скарабеях.
Раскопки даются нелегко. От лопаты ноют руки, ломит поясницу. Сколько надо выбросить наверх земли, прежде чем добраться до главной камеры! До нее около метра с поверхности, а то и более. Потом надо еще лежа на земле и свесив книзу тело осторожно снимать ножом пласты земли.
Уже разрушено с десяток жилищ подземных тружеников, а одна из загадок не разрешена. Судя по всему, навоз в первую камеру все же натаскивает снаружи самец. Если так, то как он, выполнив заготовку провианта, проникает в главную камеру к самке?
Вблизи нашей палатки появился небольшой табун лошадей, и я несказанно рад ему. Наступит ночь, пойду за ними и увижу, что происходит на поверхности земли. Но к вечеру поползли тяжелые тучи, закрыли небо и, вскоре, на всю ночь полил дождь, и ветер затрепетал палаткой. В такую погоду вряд ли полетят жуки. Но утром, там, где паслись лошади, среди зеленой травы уже желтели кучки земли. Ночные копры не испугались плохой погоды. Пора ехать домой. Время, выкроенное для изучения жуков, истекло.
И на этот раз я уезжаю с новыми загадками.
Через месяц после весенних раскопок в разгар лета, когда пустыня уже высохла, пожелтела, и исчезли ночные копры, проезжая мимо песков Женишкекум к Балхашу, поискал норы моих знакомых. Их не так-то легко найти. Холмики земли почти исчезли от ветра, дождей и копыт пасущихся животных. И все же долгие поиски окупили старания. Всюду в норках я застал в больших камерах заботливых матерей. Они разделали свои большие шары на мелкие, каждый размером с яблоко, и теперь сидели в полусне, охраняя потомство.
Итак, самка, судя по всему, за весну готовит только один большой шар и на следующий год, вероятнее всего, выходит наружу вместе со своими детьми и принимается за второй тур материнских забот. Изготовить за весну два раза семейный приют она не в силах. Летом пустыня высыхает, почва каменеет, навоз лошадей становится непригодным для шаров.
Прошел год и по случайному совпадению в то же самое время 19 апреля снова машина мчит нас по пустыне, оставляя далеко позади предгорья Заилийского Алатау. Земля, поросшая нежной ярко-зеленой щетинкой растений, радует глаза. Коротка эта счастливая пора.
Вот и хребет Малайсары, за ним другой поменьше Куланбасы и, наконец, знакомый сворот с дороги в бугристые пески Женишкекум. Здесь в прошлом году я начал раскопки ночного копра и, казалось бы, проник в тайны его жизни. Теперь, наверное, уже о нем не узнать ничего нового. И все же я чувствую, что не могу расстаться с жуком, не потерял к нему интереса и, думается, он вознаградит мою любознательность еще кое-какими новостями. К тому же остался долг — ночные наблюдения над поведением жуков на навозных кучах. Но проклятая занятость, рассеянность и неизбежные промахи первого выезда в поле: забыт электрический фонарь. Во тьме же что увидишь!
Осторожно вывожу машину из глубокой колеи дороги, проложенной в песке, и останавливаю ее. Вот и место наших старых раскопок. Жуки уже начали работать, кучки выброшенной наружу земли видны возле навоза. Ну что же, начнем раскопки!
Случаю опять было угодно преподнести мне сразу сюрприз. Увидел пять крупных норок, расположенных рядом друг с другом — и окруженных небольшими валиками свежевыброшенной земли, явно оставленными теми, кто недавно выбрался из подземелья. Уж не проделаны ли они дружной семейкой ночных копров, вышедших из подземелья, построенного год назад?
Внимательно разглядываю норки. Каждая из них глубиной только около десяти сантиметров. Как будто ее обитатели, выбираясь наверх, забивая за собою спасительный выход, задержались, не торопились расставаться с подземным образом жизни, быть может, близко от поверхности ожидали хорошую погоду или грелись у самого выхода под теплом солнечных лучей, набираясь сил. Если только так, то какая интересная находка! И я медлю с раскопкой, опасаясь разочарования. Раскоп надо вести очень тщательно, чтобы не запутаться, не потерять ходов. Выкопал рядом с норками яму. Осторожно срыл лопатой вертикальные пласты земли и вскоре счастлив! Предположение оправдалось. Вот и главная камера и в ней уложено рядом друг с другом пять небольших аккуратных и идеально круглых шаров — пять колыбелек для потомства. В каждом из них большое окошко-выход на волю. Каждый молодой жук почему-то не пожелал воспользоваться ходом, проделанным братом или сестрой и самостоятельно прокопал собственную вертикальную шахту кверху. Все это для того, чтобы в собственной норке у самого выхода наружу переждать непогоду, погреться в ясный и теплый весенний день, прежде чем вступить в долгожданный мир, сверкающий солнцем, голубым небом и пышной весенней зеленью. Копать один выход и по очереди ждать места у выхода, разве так можно, когда каждый день весны так дорог.