Тщательно обследую детскую комнату, рассчитывая найти труп матери счастливого семейства. Но его нет. Изготовив из большого шара пять маленьких шаров, она, закончив дело, залегла в долгую спячку до следующей весны, а теперь выбралась наружу вместе с детьми, не став делать самостоятельного хода. Ее покровы отвердели еще прошлой весной, и греться у входа не было смысла.
Теперь пора приняться за главные раскопки. Кучек земли немало. Разыскивать их не приходится. Следы деятельности ночного копра узнать легко по крупным комкам земли. Священный скарабей выбрасывает землю на поверхность мелкими комочками, да и холмик делает небольшой. Земля, выброшенная неутомимым землероем пустыни — слепушонкой, всегда одинаковыми кучками, они тянутся цепочкой, только присущей этому зверьку формы и возле них не увидать остатков навоза.
И первое недоумение. Почему сейчас, возле холмиков земли, принадлежащих ночному копру, так много неиспользованного навоза?
Приятно копать мягкую, податливую и влажную почву. Вот найден ход. Он немного коротковат. Вот и первая камера. Она, почему-то, мелковата. В ней не запасы навоза, предназначенные для потомства, а всего один маленький шар, диаметром не более пяти сантиметров. Возле него, сжав от испуга ноги, застыла самка. Она сверкает блестящим панцирем, еще не успела его износить в подземном строительстве. Какая-то странная самка! Только одна. Посмотрим, что будет дальше!
Но и все другие раскопки как на подбор одинаковые. Во всех норы неглубоки, камеры только верхние маленькие и с маленькими же шарами, рядом с которыми расположены почерневшие остатки грубого и непригодного в пищу навоза.
Неожиданную загадку на этот раз задал мне ночной копр! Не строит он сейчас почему-то так хорошо мне знакомые семейные приюты с большими камерами и шарами, предназначенными для потомства, и все что я нахожу — временные убежища для подкрепления сил, закрытые индивидуальные столовые. Скатав небольшой шар, жуки постепенно объедают его равномерно со всех сторон, отслаивая и отбрасывая в стороны все то, что непригодно: грубые волокнистые частицы, устилая ими вокруг стенки камеры и частично ход. Построив для себя столовую, хотя она и предназначена на короткое время, жук тщательно забивает подступы к ней землей, ограждая себя от различных посягателей на чужое добро и намереваясь в тишине и покое удовлетворить потребности желудка. Впрочем, ему не удается полностью оградить себя от двупятенных навозничков. Такая уж эта пронырливая братия, их всюду немало этих непрошеных квартирантов и беззастенчивых захребетников.
Подземные столовые строят как самки, так и самцы. У всех них, хотя объем подземных работ немал, наряды чисты и блестящи, и я начинаю верить в свое предположение, что свою грудь и надкрылья жуки изнашивают, уплотняя стенки детской комнаты.
Но нор с двумя камерами и с большим навозным шаром — ни одной. Все жуки будто сговорились между собой, всех обуяла страсть к объедению. Почему же в прошлом году в то же самое время все жуки были заняты только семейными делами. Что случилось в природе?
Одна за другой вереницей тянутся домыслы. Но что они значат без твердых доказательств. Почему в прошлом году я не застал подобной обстановки.
Может быть, жуки почему-то запоздали в этом году или запоздала немного весна. Неужели растительность этой весны не так богата, не так сочна и, возможно, навоз поэтому не такой питательный, как прежде и не изобилует переработанной нежной зеленью и в нем много неудобоваримых грубых волокон. Не годится такой навоз для нежных личинок. Вот и ждут жуки, когда выпадут весенние дожди, богаче станет трава, вкуснее навоз. Тогда и придет пора семейных забот. А если не будет дождей? Поедят жуки, что достанется, закопаются в землю да залягут до следующей весны.