Несколько взмахов над вьюнками сачком и в нем изрядная кучка ветвистоусых комариков. Я становлюсь на колени и осторожно подсовываю примятого комарика на пинцете к голове, устроившемуся рядом со мною на земле, богарному прусу и вздрагиваю от неожиданности. Кобылка без обиняков хватает мой подарок, ее мощные челюсти заработали, как автомат, и не прошло и доли минуты, как от комарика ничего не осталось. Торопясь, вытаскиваю из сачка другого комарика, но в это мгновение с плеча соскальзывает полевая сумка и с шумом падает на землю. Испуганная кобылка, щелкнув своими задними ногами, исчезает.
Тогда я, окрыленный успехом, подсовываю другим кобылкам комариков. Да, они очень любят плотоядную пищу, уплетают ее за милую душу. Одна съела четыре комарика, другая — целый десяток, третья обжора умяла ровно двадцать штук. Я едва успеваю подсовывать еду этой кобылке и она, расправившись с очередной порцией, поворачивается во все стороны, помахивая своими коротенькими усиками, как бы без обиняков спрашивая: «Ну, где там запропастился мой обед?»
Эта кобылка оказалась рекордсменкой. Другие довольствовались десятком комариков, маленьким личиночкам было достаточно двух-трех чтобы насытиться, а рекордсменка умяла несколько десятков.
Поведение кобылок не было стандартным и изобиловало вариациями. Некоторые относились с предубеждением к первому комарику, затем, разобрав в чем дело, принимались за еду так рьяно, что слышалось легкое похрустывание челюстей. Другие, будто опытные гурманы, тот час же набрасывались на угощение. Кое-кто в испуге отскакивал в сторону, если комарик подавал признаки жизни, трепыхался крыльями и размахивал ножками, в то время как у других от этого еще сильнее разыгрывался аппетит. И различали кобылки свою необычную еду по-разному: близорукие опознавали подсунутого комарика только у самой головы, тогда как опытные и дальнозоркие замечали добычу едва ли не за пять сантиметров. Видимо опыт и аппетит оказывал влияние на поведение.
Кобылки-пруссы вообще отъявленные обжоры, и поэтому не случайно иногда появляются в массе, повреждая растения, в том числе и возделываемые человеком.
Как же относятся к этой необычной еде другие виды кобылок. Краснокрылые кобылки сфингонотусы также с охотой принимались свежевать добычу. И другие кобылки-пустынницы не отказывались отведать еду хищников. Но самыми отъявленными все же остались наиболее многочисленные пруссы. Не спеша, но деловито, они собрались возле меня большой группой, будто к обеденному столу, и уж потчевать их пришлось всех с большой поспешностью, вываливая из сачка добычу целыми кучками.
В общем, все кобылки оказались любителями поразнообразить меню вегетарианцев плотоядной пищей, никто, несмотря на установившуюся за ними репутацию незыблемых приверженцев растений, не отказался от комариков-звонцов. А почему бы и не так! На земле всюду валялись их трупики, и стоило ли попусту пропадать добру?
Наловчившись кормить кобылок, я одной из них на прощание преподнес муху. Она тоже пошла в дело, и, перемолотая, исчезла в желудке. Потом, прежде чем уехать с полуострова Байгабыл, я фотографирую паучков, выбрав куст гребенщика, сильно обвитый паутиной и облепленный комариками. На этом кусте я застал трех прусов. Они прилежно и не спеша лакомились комариками, попавшими в паутину, и, судя по всему, занимались этим промыслом издавна и с большим успехом. Вот как!
Когда я, приехав в город, рассказал о хищнических наклонностях кобылок одному из энтомологов, он решительно заявил:
— Не могу этому поверить. В ваших экспериментах, коллега, вкралась какая-то грубая ошибка!
— Ну почему ошибка — стал я возражать, — посмотрели бы своими глазами, как кобылки едят комариков.
— Нет, тут не обошлось без какого-то заблуждения, — упрямо бубнил энтомолог. — Необходимы еще дополнительные наблюдения, факты, контрольные подсчеты, протоколы со свидетелями, чтобы исключить субъективизм исследователя. Не могут так себя вести растительноядные насекомые. Не может быть такое!
Так мы и расстались, оставив друг друга в недоумении. Говорят факты — упрямая вещь. Но как убеждать людей, которые упрямее фактов!..
Третий день, как после ненастья в горах установилась ясная и теплая погода, пчелы начали дружно работать, и над пасекой, вблизи которой я поставил палатку, стоит гул от множества жужжащих крыльев.