Одна и та же мегахилла, но как изменчиво поведение и нет стандарта инстинкта, которым часто исследователи ошибочно наделяют насекомых, изучая их образ жизни.
Есть у номадок одна странная особенность поведения. Вечером они собираются все вместе где-нибудь на кончике веточки и, схватившись челюстями за растение, повисают, плотно прижав к телу ноги. Самое интересное то, что собираются номадки разных видов, часто непохожие друг на друга, будто их объединяет вместе разбойничий промысел! Такие стайки застывших на ночлеге пчелок-номадок нетрудно разыскать в местах, где водятся трудолюбивые пчелы. Чем объясняется этот ритуал ночлега, непонятно.
Кончается лето, давно выгорела пустыня, отцвели цветы и только у ручья еще зеленеют какие-то растения. Очень мало стало мегахилл-пустынниц, не увидеть и кочующих пчелок номадок. Последние пчелы заканчивают последние же гнезда. Сколько их было построено за лето, сколько труда ушло на заботу о потомстве!
У нашей пчелы мегахиллы истощаются силы. Плохо работают крылья. Сильно потрепан когда-то нарядный костюм. Ранним утром пчела уже не в силах покинуть свою норку и остается в ней навсегда. Долгая и трудная жизнь мегахиллы пустынницы закончилась.
Вот и закончился ночлег под корнями старой ели, и не беда, что на рассвете зябко и неуютно одному без палатки и без спального мешка. Ночь осталась позади, небо полыхает заревом восхода, недалеко уже золотятся лесные поляны, а там, где-то в конце глубокого ущелья должен быть бивак.
После темного хвойного леса на полянке светло и много интересного: и открывшиеся лесные дали, и цветы, и щебетание птиц. Совсем рядом, кто-то на кончике веточки тонко поет. Не поет, а жалобно плачет крыльями. Иногда затихнет, почти смолкнет. Быть может, становится легче. Всматриваюсь в веточку. На ней на одной ноге висит неуемный труженик большой шмель. Почему он, бедняжка, заночевал вдали от гнезда, что с ним стало? Наверное, зацепился за липкую паутину и вот мучается. Чувствую к шмелю сострадание, оба мы с ним сегодня бездомные бродяги. Сейчас выпутаю из сети хищника и выпушу на свободу.
Но я ошибся. Дело совсем в другом. Положение шмеля куда печальнее. Он самоотверженный страдалец. Все тело его покрыто копошащейся массой коричневых клещиков. Ослабевший от недругов, шмель вздрагивает крыльями, сучит ногами, длинным хоботком безуспешно пытается сбросить паразитов со своего тела. Вот почему он так жалобно плачет крыльями. А клещи? Они по-паучьему размахивают раскинутыми в стороны ногами, громоздятся друг на друга, толкаются. Каждый хочет занять получше местечко и пробраться к самому телу изнуренного насекомого. Им нипочем ни удары ногами, ни длинный хоботок, ни дрожание крыльев. Шмель побежден и участь его печальна.
В подстилке гнезда шмелей часто встречаются такие клещики и досаждают своим хозяевам, сосут их кровь. Но почему их так много оказалось на одном шмеле? Неужели он нарочно набрал на себя такую ораву своих врагов и покинул жилище, отправившись подальше, вот на эту полянку, чтобы избавить семью от этих отвратительных и назойливых мучителей, ценой своей жизни спасти сестер, мать и многочисленных личинок и куколок?
Это предположение может показаться наивным. Как бы там ни было, крупицей ли разума, рефлекса, инстинкта, но шмель сделал доброе дело. Я проникаюсь уважением к этому крошечному созданию, в котором еще теплится жажда жизни, осторожно схватываю его сверху, вытаскиваю из футляра маленькую колонковую кисточку и начинаю сбрасывать назойливых клещей.
Какие они ловкие, как умело увертываются от кисточки, как, избегая опасности, быстро перебегают с брюшка на грудь, с ног на крылья. Я устал от погони за клещами, отставил в сторону кисть и уже действую тоненьким пинцетом. Но как не энергичны мои маленькие противники, настойчивость побеждает, шмель свободен, чист, и нет на нем более клещей. Ни одного!
— Теперь закончены твои мучения! Разговариваю я с ним. — Садись, шмель, на роскошные цветы шиповника. Быть может, ты отойдешь и возвратишься домой. А что, если снова возьмешь на себя роль обреченного спасителя семьи? У тебя теперь опыт в этом благородном деле. Но кто тогда тебя, несчастного, избавит от мучительной смерти?
Я почему-то убежден, что шмель именно так и поступит. Иначе невозможно представить, чтобы в гнезде могло накопиться множество клещей, и каждый член большой семьи оказался сильно зараженным.