На следующий год корабль Кука вернулся в Англию. Джоанн Форстер испытывал в то время большую нужду в деньгах и обратился за помощью к Джозефу Банксу, который являлся главным натуралистом в первом путешествии капитана Кука. Банкс, известный богач, дал Форстеру значительную сумму, а тот в благодарность подарил для его коллекции несколько привезенных из экспедиции образцов. В том числе и птицу с острова Улиета. Это подтверждает Лейтем, который видел птицу в коллекции Банкса в 1770-е годы и написал о ней в своей книге «Краткий обзор существующих в природе птиц». Больше о ней нигде не сказано ни слова. Ее чучело бесследно исчезло, так же как и сам биологический вид.
Конечно, можно подвергнуть сомнению свидетельства Лейтема или Форстера и заявить, что птица, которую они изучали, являлась разновидностью какого-то иного, известного науке семейства. Однако делать этого не стоит. Потому что рисунок Джорджа Форстера по-прежнему надежно хранится в Музее естественной истории, где птица изображена во всех подробностях. Если хотите, можете пойти туда и сами посмотреть, как она выглядела.
Андерсон наконец закончил. К этому времени бар уже опустел и обстановка в нем изменилась. Зашедших выпить после работы сменили другие, намеренные провести здесь весь вечер. Как следует расслабиться. На невысокий подиум поднялся пианист, зазвучали нежные джазовые аккорды. Приглушили свет, для уюта. Мужчины сняли пиджаки, положили на спинки кресел, ослабили галстуки. Женщины сбросили туфли и устроили ноги в черных колготках на красной коже диванов.
Я медленно допил то, что оставалось в бокале, посмотрел на Габриэллу и на Андерсона. Они наблюдали за мной, ожидая какой-нибудь реакции, но я лишь недоуменно вскинул брови. Любому, кто интересовался вымершими птицами, было известно, что чучело птицы с острова Улиета бесследно исчезло еще в восемнадцатом веке. Можно было, конечно, фантазировать, что птица преспокойно лежит в сундуке на чьем-то чердаке. Ведь нашли, говорят, недавно именно на чердаке где-то в Италии неизвестную картину Боттичелли. Но никто серьезно не предполагал, что экспонат до сих пор существует. В те времена таксидермия только начала развиваться, это общеизвестно, и сохранять долго чучела птиц было очень трудно. Каталоги музеев пестрят наименованиями подобных экспонатов восемнадцатого века, которые рассыпались через семьдесят — восемьдесят лет. В каждой коллекции есть так называемая естественная убыль. Птица с острова Улиета — одна из тысяч, не дотянувших до наших дней.
— Скажите, Андерсон, — спросил я, — зачем такому человеку, как вы, вдруг понадобилось чучело этой странной птицы?
— Я мог бы ответить, что мной движет просто азарт.
— А я бы вам не поверил. Вы бизнесмен, и любая охота должна приносить ощутимую прибыль. Если бы речь шла о динозавре, тогда иное дело. Но зачем тратить время на поиски чучела, которое скорее всего истлело двести лет назад?
Он чуть улыбнулся. Спокойно, уверенно.
— Почему обязательно истлело? В музеях хранятся подобные экспонаты того времени. Да и в частных коллекциях тоже.
— И сколько их? Думаю, не более десятка. Трудно представить, чтобы птица оказалась в их числе. Джозеф Банкс был выдающимся ученым, знатоком. И что же, он просто так упустил экземпляр редчайшей птицы из коллекции, которой очень дорожил? Если она исчезла, то лишь потому, что развалилась. А если бы сохранилась, то где-нибудь об этом было бы написано. За двести лет кто-либо обязательно объявил бы миру об обладании подобной редкостью.
Андерсон поймал взгляд официанта и заказал еще выпить.
— Возможно, вы правы, мистер Фицджералд. И тем не менее я намерен ее отыскать. При этом, как вы справедливо заметили, прибыль ожидается весьма… ощутимая.
— Да? Кто же в наши дни интересуется чучелами птиц? О, я не отрицаю, такая находка стала бы сенсацией в мире естественных наук. Но у музеев нет больших денег.
— Это грустная правда, мистер Фицджералд. Но я имел в виду не музеи.
Андерсон глотнул из бокала и откинулся на спинку стула, будто это все прояснило. Пришлось вмешаться Габби:
— Фиц, ты слышал что-нибудь о проекте «Ковчег»?
На мгновение мне показалось, что она имеет в виду что-то из нашего прошлого, связанное с сельвой, но тон и сосредоточенность взгляда свидетельствовали, что речь идет о настоящем. Продолжил Андерсон: