— Это не совсем то впечатление об обстановке, которое у нас сложилось, когда нам позвонили, — говорит младший.
— Я понимаю. Нам помогли справиться соседи, — отвечает Йоахим, виновато жестикулируя и глядя на женщину, которая им позвонила. — Это Лина. Возможно, она немного преувеличила, вызывая вас.
— И как теперь?
— Теперь этот человек успокоился. Но все же он немного не в себе. Должно быть, пьяный или больной.
— Что ему было нужно? Может, он был чем-то недоволен? Счетом или обслуживанием?
— Нет. Он только зашел в кафе и перепутал мою любимую со своей женой: звал ее, кричал, хватал за руку…
Йоахим приглашает полицейских на кухню, показывает в сторону сидящего на табурете мужчины и осматривается в поисках Луизы.
— А где она?
Лина кивает на дверь, ведущую к запасной лестнице:
— Вероятно, поднялась на минутку за чем-нибудь наверх.
Йоахим поспешно поворачивается к полицейским:
— Пойду скажу ей, что вы уже приехали.
Луиза сидит на кровати, согнув ноги в коленях и обхватив их руками. Уткнувшись подбородком в колени, она выглядывает в свой любимый иллюминатор. И ее опять всю трясет. Йоахим садится рядом, обнимает ее за плечи. Она кладет голову ему на грудь, по ее щекам текут слезы.
— Я так испугалась…
— Я тебя понимаю, но все уже позади.
— Все, что он сказал, было так неожиданно…
— Он уже успокоился, да и полиция приехала. Они заберут его с собой и окажут ему помощь.
— Должно быть, у него не все в порядке с головой.
— Может быть, что-то не так с препаратом, который он принимает? Я слышал, что такое может произойти, если больные забывают принять свое лекарство или принимают не то, что им прописано. Пойдем-ка вниз, полицейским хотелось бы поговорить с тобой, прежде чем увезти его с собой.
Луиза кивает, вытирает слезы и поднимается с кровати. По ней едва заметно, что она недавно плакала. Все-таки она чертовски красивая и такая элегантная… особенно по сравнению с ним. Может быть, именно из-за нее он не мог взять себя по-настоящему в руки и начать работать. Мысль об этом часто появлялась у Йоахима в голове: писатель не должен жить в тепличных условиях. Да, это всего лишь клише, но, вполне возможно, оно правильное. Хемингуэй, Бликсен… все великие. Неразделенная любовь — единственное, что дает силы писателю. Когда ему было очень плохо, когда он был не в состоянии написать ни единой строчки, он даже задумывался над тем, чтобы отказаться от своего счастья с Луизой… Йоахим гонит прочь эту мысль. Это какой-то вздор. Само собой разумеется, человек может писать, даже если он живет с любимой женщиной.
На кухне по-прежнему спокойно. Один из полицейских разговаривает по телефону, держа что-то в руке. Фотографию? Второй тихо о чем-то спрашивает задержанного, а тот спокойно и понимающе отвечает на его вопросы. Трудно разобрать, о чем они говорят, но все происходит далеко не так, как Йоахим представлял. Луиза тоже стоит рядом и настороженно смотрит на них.
— Что здесь происходит?
— Мы все же должны попросить вас поехать с нами в наш участок в Рённе. Есть еще кое-что, что мы должны выяснить.
— Что значит выяснить? — Йоахим делает шаг вперед.
— Мы просто должны обсудить все подробно и спокойно.
— Что обсудить?
— На всякий случай. Мы должны сесть и разложить по порядку все детали этой истории.
Йоахим смотрит на Луизу, угрюмо стоящую рядом: она отрицательно качает головой. Но достаточно лишь взглянуть на полицейских, чтобы понять, что они настроены серьезно и возражать им бесполезно. Йоахим вздыхает и снова смотрит на Луизу. Отводит ее в угол кухни, а в это время мужчина все глядит на нее тоскливым взглядом. Все это раздражает. Независимо от того, что у него за заболевание.
— Мы обязаны поехать с ними, — шепчет ей Йоахим.
— Но почему?
— Я и сам не знаю. — Он пожимает плечами. — Это неважно. Возможно, нужно лишь составить протокол.
— Да почему этого обознавшегося человека нужно воспринимать серьезно? Почему я должна потерять из-за него еще больше времени?
— Пойдем же, Луиза. Никакие возражения не помогут. Это не окажется слишком долго. Потом мы вернемся, а пока Лина с помощницей будут работать здесь.
— Мария.
— Что?
— Ее зовут Мария. Черт возьми, Йоахим, ты никогда не слушаешь того, что тебе говорят?
— Прости. Ну, разумеется, Мария.
Луиза пожимает плечами и устало осматривается, но кивает и надевает жакет. И в этот момент он чувствует. Как раз тогда, когда она уже направляется к двери. В ней что-то меняется. Вот только он не может понять, что именно.