По моим подсчетам, мы находились недалеко от столицы, и весь путь должен был занять совсем немного времени. Однако Бухарест на горизонте не замаячил, хотя расстояние мы проехали уже приличное. Напротив, горы видневшиеся вдалеке, стали ближе, а дорога никак не становилась оживленной трассой.
К тому же не смотря на морозное утро, над землей висел молочно-белый туман. Местами он был довольно плотный, местами таял, но возникал снова, придавая пейзажу таинственность и отчасти беспокоя меня.
Я пробовала еще раз заговорить с Яношем, он не понимал, отвечая обаятельной улыбкой, маскирующей не очень умное выражение лица.
В какой-то момент меня на мгновение сморил сон, ведь ночь-то была бессонная. Я жутко испугалась, когда приоткрыла глаза, прогнав дремоту — над дорогой висело маленькое одинокое облачко, через которое мы в следующий миг проехали. Я ойкнула от неожиданности. Показалось, что мы врезаемся в странную субстанцию, и сейчас что-то случится, но машина поехала дальше, а видение исчезло. Я проверила, обернувшись назад — туман растворился в воздухе. Могу поклясться, что кто-то рассмеялся или заплакал снаружи. А может это был недовольный возглас.
Янош невозмутимо рулил, сделав вид, будто ничего не заметил.
Уверенность, что мы двигаемся как-то неправильно или даже совсем не в том направлении, становилась сильнее, я заерзала и снова спросила, — Бухарест?— махнув рукой вперед.
— Da! — Янош кивнул. Оказывается, «да» на румынском, звучит так же как и на русском. Мысленно сделала себе пометку. Удивительно, что в таких разных языках есть одинаковое слово повседневного использования.
Дорога поползла вверх, пару раз мы проезжали какие-то поселения, но они оставались в стороне.
Редкие машины ехали неспешно. Казалось, что водители дремали за рулем. Такой стиль вождения был очень необычным.
Горы постепенно надвигались, а я старалась рассмотреть точку впереди. Она то, появлялась, то исчезала в зависимости от рельефа дороги. Двигаясь медленно, точка продолжала оставаться недосягаемой. Кажется и Яношу это порядком надоело. Он втопил педаль газа, машина натужно загудела, но скорости прибавила.
Точка, наконец, приобрела формы и цвет. Это была телега, запряженная темной лошадью. Когда мы приблизились, лошадь оказалась абсолютно черной, с красной ленточкой в длинной гриве, но это я рассмотрела позже. Мужчина в повозке не обращал внимания на нагонявшую его машину и правил прямо по центру дороги. Объехать было несложно, места оставалось предостаточно, но Янош почему-то пойдя на обгон, вдруг стал притормаживать и вглядываться в мешающий ему объект. Мы ехали слева и видели возницу полубоком, больше со спины, чем в профиль.
Мужчина, восседавший на телеге, был очень большой, но не полный. Я заметила массивное тело с широкими плечами. Думаю, он не был молодым, скорее лет пятьдесят или даже больше. На голове одета бесформенная, патриархальная шапка, из-под которой торчали ярко-рыжие длинные волосы. А я-то подумала, что это цыган. Может они тоже бывают рыжими?
Янош еще больше притормозил, и мы потащились со скоростью черепахи, почти останавливаясь. Мне вдруг представилась похоронная процессия. Стало неприятно. Кстати в телеге что-то лежало, но рассмотреть было невозможно, под серой мешковиной даже контуры оставались неясными. Бред, снова мои фантазии. Они в последнее время ни до чего хорошего не доводили.
А может крикнуть и попросить помощи и этого мужчины? Он явно сильнее Яноша.
Но вместо этого меня хватило только спросить, — Янош, кто это?
Я сказала это по-русски, совершенно забыв, что меня не понимают. Но Янош понял.
—Соломонар, — он выдал смутно знакомое слово, потом последовала тирада на румынском, но смысл я не поняла, а вот слово «соломонар» вдруг всплыло в памяти, отозвавшись холодными мурашами, побежавшими по спине. Оно встречалось в книге «История верований Европы», которую я читала запоем несколько лет назад, убеждая себя, что музейному работнику необходимо знать разную чепуху, древние сплетни и предрассудки.
Еще раньше, в моем счастливом детстве бабушка иногда пугала нас с братом колдунами, ворующими детей, чтобы передать им тайные знания, полученные от самого царя Соломона.
«Вот постучится в дверь колдун - Соломонар, и спросит, есть ли у нас маленькие дети. Тогда сидите тихо, а то унесет в пещеру и заставит проклясть всех людей».
Эта угроза не казалась нам с братом опасной, и мы шикали друг на друга, а потом снова хохотали и веселились.
Аргументом в пользу нашего бесстрашия перед опасным колдуном был факт, что входная дверь закрыта, мы под бдительным оком бабушки, да и какой дурак, даже если колдун, будет жить в пещере и держать там маленьких детей?