После того как мой отец ушел в Новую 4-ю армию, отец мачехи, боясь преследований со стороны гоминьдановских реакционеров, велел ей снова выйти замуж. Сестер и братьев у меня не было, отец находился где-то в других местах, таким образом я остался сиротой, жить было не на что. У меня был дядя со стороны матери, по имени Цинь И, который в то время работал в Шанхае в городском комитете профсоюзов, по профессии преподаватель средней школы. Получив согласие отца, он взял меня к себе и определил в школу»...
Ли Цзянь вдруг вспомнил.
— Ба, да это же сын сестры!
Он продолжал читать.
«Под его руководством я понял многие революционные принципы. Став сознательным, вступил в партию. Иногда я переправлял кое-какие письма и документы.
В 1948 году, во время движения против милитаризации Японии Америкой, я вместе с прогрессивно в то время настроенным соучеником Ся Цзы-чжуном был посажен в тюрьму, где нас допрашивали под пытками. И только благодаря вмешательству общественности меня отпустили. Тогда партийная организация, находившаяся в подполье, видя, что в Шанхае мне не удержаться, предложила мне отправиться в освобожденные районы северной части провинции Цзянсу, там я поступил в революционный университет Восточного Китая, потом перешел в технологический институт, после окончания которого был направлен на завод...»
Закончив чтение автобиографии, Ли Цзянь задумчиво сказал:
— Виновен Янь Дин-го или нет? Предположим, что...
Но он тотчас же отбросил свои предположения. Нет, это исключено. Человек столько пережил, по-видимому, нет оснований сомневаться в нем.
Чжан Нун, словно заметив, что у Ли Цзяня возникли какие-то сомнения, сказал:
— Происхождение этого человека, его биография, работа — все вне подозрений.
Ли Цзянь покачал головой и передал Чжан Нуну отчет о расследовании, произведенном Сунь Вэем в винной лавке, находящейся неподалеку от завода. Потом сказал:
— Мне хотелось бы выяснить кое-какие детали. Например, где находился Янь Дин-го в тот вечер, когда пропал чертеж.
— В тот вечер большинство рабочих и служащих смотрели в рабочем клубе спектакль; живущий вместе с Янь Дин-го Лу Цзинь-тин говорит, что видел, как Янь Дин-го тоже пошел на спектакль.
— Он был в клубе до конца спектакля?
— Этого я не знаю,— отвечал Чжан Нун.
— Знакомых у него много?
— Он редко отлучается с заводской территории, у него как будто нет никаких связей с внешним миром.
Ли Цзянь огрызком карандаша начал что-то чертить на бумаге, он размышлял: какая невидимая связь существует между попыткой переправить через границу пленку со снимком чертежа № 407, убийством Е Чэн-луна и пропажей чертежа № 407?
Продолжая водить карандашом по бумаге, он вдруг подумал: «А не приходил ли нарушитель на завод к Янь Дин-го или к кому-либо другому?..»
Ли Цзянь попросил Чжан Нуна позвать старика Хэ из проходной. Усадив его, Ли Цзянь показал ему фотографию нарушителя.
— Ты знаешь этого человека?
Старик Хэ взял фотографию, внимательно разглядел ее и сказал:
— Нет, не знаю.
— И ты не видел его?
— Не видел.— Старик Хэ отрицательно покачал головой.
— Дай мне, пожалуйста, вахтенную книгу,— сказал Ли Цзянь.
Старик Хэ принес вахтенную книгу, в которой регистрировались все, приходившие на завод в течение последних месяцев. Ли Цзянь внимательно просмотрел книгу. За два месяца до случившегося к Янь Дин-го приходил один человек. В течение следующих двух недель он приходил дважды. В соответствующих графах было написано «двоюродная сестра», имя — Ху Цуй-ин, место работы — городской комитет профсоюзов.
Отложив в сторону книгу, Ли Цзянь спросил у старика:
— Не помнишь ли ты женщину, которая приходила месяца два назад к Янь Дин-го?
— Подожди, подожди, два месяца назад? Приходила одна, по обхождению я думал было, что это его зазноба.
— Как она выглядела?
— Точно не помню, вроде у нее были косы.
— Спасибо, товарищ Хэ! — Ли Цзянь пожал ему руку.— Быть может, придется вас еще побеспокоить.
— Ничего, если я понадоблюсь, звони в любое время. На этой работе я уже несколько десятков лет, разглядываю каждого приходящего, ты не смотри, что мне много годков, память еще есть,— сказал, улыбаясь, старик и ушел.
Ли Цзянь с улыбкой посмотрел ему вслед. После ухода старика Ли Цзянь тотчас же взялся за телефон.