Прежде всего, придумали новые законы, с учётом старых ошибок. Сразу хочу уточнить, со временем, половина человечества переселилась в моря и океаны, устроились на маленьких базах. Я как раз из их числа. Обитатели подводного мира между собой тесно связаны интернетом, чтобы, чуть что, на помощь приходить, обмениваться сведениями разного рода, в том числе и о беглых преступниках, а о «сухопутных» мне мало чего известно, возможно, ныне, у них всё вообще всё по-другому, по-своему, даже, скорей всего.
– Совсем не глупый молодой человек. Что там у него дальше? Правила, по которым живут? Посмотрим, посмотрим…
«Итак, я житель подводного мира, расположенного на островах и в глубине Великого океана. Во-первых, о системе управления. Иметь правителей любого рода у нас запрещено строжайше, хватит уже зависеть от конкретной личности, её маний, интересов и подельников. Всем управляют и за всем следят компьютеры, точнее, искусственные интеллекты, причём, у каждой базы имелось несколько таких, что друг друга дублировали».
– СУМ сумел и там войти в доверие. Молодец! На то он и супермозг!
«У нас, морян, помимо компьютеров, присутствовал институт старейшин, сто самых профессиональных, умных и уважаемых членов общества на каждой базе. И, опять же, они за эту должность не получали ничего, являлись рядовыми гражданами общины, не могли никем командовать, лишь обсуждать текущие проблемы и давать советы другим. А следовать или не следовать, дело каждого индивидуума. Надеялись на принятое у нас уважение к старшим.
Теперь о второй важной составляющей – религии. Ничто так не разделяло людей, как вера в разных богов, пролили океаны крови, споря, кто праведнее и святее. Особенно обидно, когда враждовали те, чьи верования отличались минимально. Поэтому, была создана новая общая религия. Есть один Б-г – Единый и в него обязаны верить. Молитвы читаем, на том же языке, на котором разговариваем – на эсперанто. Священники ничему не учат, их задача лишь проводить церемонии, и рассказывать молодёжи, как это правильно делать. Никакой власти над душами и прочего, я уже не говорю об имуществе.
Однако чтобы не страдали люди, некогда верившие в другое, у себя в квартире, могли исповедовать что угодно, кроме сатанизма и сектантства. Это как с синтоизмом в государстве Япония из далёкого прошлого. Ты можешь верить в кого захочешь, хоть в макаронного монстра и носить дуршлаг на голове, но обязан быть синтоистом, доказывая верность родной стране. Запрещалось лишь объединяться с другими единоверцами – иноверцами, чтобы не появлялись особые группки, способные оказывать влияние или требовать нечто, только дома и лишь с самыми близкими».
– Почему я никогда не воспринимал веру в высшие силы серьёзно? Эх, как бы хотелось найти доброго дядюшку, что решил бы все проблемы. Где были высшие силы, когда произошёл Катаклизм? Или это кара божья за наши прегрешения?
Свет нажал кнопку доставки на браслете, взял стакан с соком, залпом выпил.
– Нравится мне этот юноша. Что у нас там дальше?
Глава 9.2
«То же самое касалось и национальности. Её отменили полностью. Ты являешься «человеком» и «морянином» (или «землянином») и только, без разницы, какой цвет кожи или разрез глаз.
Дома, в кругу семьи, называй себя, кем пожелаешь, хоть чукчей, хоть эльфом, твоё личное дело, но вышел за дверь и можешь забыть о глупостях.
Теперь третье, у нас нет частной и личной собственности, абсолютно. Всё принадлежит государству, у морян – конкретной базе. Человеку выделяют жилище, мебель, определённый набор вещей и инструментов, необходимых ему, и норму пищи. Мало гражданину продуктов, можешь выбраться наружу и добыть себе лично, всё необходимое. Исключения составляли фрукты и овощи, выращиваемые на общественных гидрофермах.
Вынужден признать, что у нас вся обстановка абсолютно стандартная и одинаковая. Ни одной лишней ложечки или полочки. Зато почти нет завистников, жадин и воров. А смысл брать чужое, если у тебя всё такое же, разве что еду и лекарство, но тут есть проблема. Абсолютно везде расположены камеры, нет ни одного участка, где можно спрятаться или сделать нечто тайное. И операторы не имеют права и возможности вмешиваться или сговариваться с потенциальными преступниками».