— Ну не скажи, не скажи! — активно завозражал Кол. — В Изменчивой степи тоже такое случается. Шёл себе человек, шёл, бац, и с концами, нет его!
— Истинно так, — подтвердил слова приятеля Журавль. — Всё же отличие, я усматриваю.
— В чём оно заключаются? — заинтересовался уже я.
— У нас в основном бесследно пропадают те, у кого хватает глупости зайти в область зеленоватого тумана, порой возникающего на степных просторах.
— Либо кого стукнут топором по башке Ночные Людоеды, — попытался пошутить Кол. Вышло плоско. Поняв это, толстяк слегка смутился и прикусил язык.
— Вообще Изменчивая степь территория тайн и загадок. К примеру: развалины древнего города могут покинуть привычное расположение и необъяснимым образом возникнут совершенно в ином районе. Тоже самое, касается небольших островков леса и даже озёр с речками. Не говоря уже о мелочах, вроде каменных истуканов или могильных курганов, — внёс свою лепту в разговор и Призрак.
— К счастью это происходит крайне редко. Вот честно говорю, — произнёс Кол, словно извиняясь за столь странную природу края, где мне придётся жить.
— А объяснение данному феномену есть? Или, может кто-то, стал свидетелем самого перемещения? — не смог я удержаться от дальнейших расспросов.
— Наши маги выдвинули официальную версию. Не знаю, только, насколько она соответствует действительности, — ответил мне Призрак. — По их мнению, в недрах Изменчивой степи находится мощнейший древний артефакт, порой изменяющий облик поверхности.
— Вполне реальная гипотеза, — немного подумав, признал я. — Но в таком случае должна быть область, находящаяся непосредственно над артефактом, и где воздействие оного проявляется наиболее полно. Там, эти странности должны происходить намного чаще, чем в местах более удалённых от его центра.
— Никто не назовёт тебе подобную территорию, любезный Ральф. Ибо тут всё не так просто. Ну, во-первых: Изменчивая степь, она… весьма солидных размеров. Во-вторых: учёт случающимся парадоксам ни кем никогда не вёлся. И, в-третьих: поток подземной магической энергии может иметь как различную периодичность, так и меняющуюся пульсацию, — покачав головой, возразил Призрак.
— А как насчёт карт? Они у вас имеются? — спросил я с жадностью человека, обожавшего подобные документы.
— Разумеется, однако, мы на них не сильно полагаемся по известной тебе причине, — едва заметно усмехнулся Призрак.
— В придачу они сами по себе не слишком точные, — чертыхнувшись, добавил Журавль. — А это, надо признать, создаёт немалые проблемы во время степных вылазок.
— Но мы не виноваты в том, что карты составляются зачастую с погрешностью, — с горячностью патриота, взялся за пояснения Колесо. — Ведь в Изменчивой степи разнообразных опасностей, словно звёзд на летнем небе. И ухо там, соответственно, держи востро, иначе жуткая постигнет участь. Потому скрупулёзные изыскания на степных просторах — противопоказаны. Чреваты, знаешь ли, для долгой жизни. Вот.
За разговором я едва не пропустил едва заметную тропку, уводящую в дебри высокого, вымахавшего в рост человека, бурьяна. Пока мы через него продирались, наши руки и лица, оказались изрядно исцарапаны. Но никто не жаловался, понимая, что в сложившейся ситуации, это небольшая плата за благополучный уход из Далидора. Спустя минут тридцать мы выбрались из дикого царства трав и очутились перед стеной пушистых молодых сосен. Опять пришлось продираться. Впрочем, вскоре стало легче. По мере удаления от края рощи, деревья становились старше, и места между ними вполне хватало для беспрепятственной ходьбы.
— А до поляны далеко? — почему-то шёпотом поинтересовался Кол, шедший сзади, но вдруг поравнявшийся со мной.
— Ты о чём? — не понял я.
— Ну… О кладбище с неупокоенными костями, — заговорщическим тоном пояснил толстяк. — Мы через него пойдём?
— Нет, оно находится почти в центре, а наш путь лежит севернее, — ответил я.
Кол с явным облегчением вздохнул.
Журавль же, не преминул подколоть приятеля, во всеуслышание заявив, что тот панически боится мертвецов.
— Ничего подобного, балбес, — возмутился Кол, петушком наскакивая на приятеля. — И ты это знаешь, а наговариваешь! Ну, точно, у тебя язык что помело. Точно! Э-эх, бессовестный ты тип…
Под их беззлобную перебранку мы шли около часа, потом ещё столько же, почти в полном молчании. После чего роща осталась за спиной, а перед нами раскинулись просторы Безвозвратных пустырей, поросшие цветущим вереском, кустами шиповника, жимолости, боярышника и розы. Присутствовали тут и редкие деревья: акации, дикие яблони, лиственницы. Кое-где поверхность разнообразили белые валуны, покрытые пятнами ярко-изумрудного мха. Но, несмотря на определённую живописность окружающей природы, тут пребывало и нечто угнетающее сознание. Возможно, этому ощущению способствовала неизбывная мутная дымка, ограничивающая горизонт во все времена года. Или же, как в Изменчивой степи, виновата была древняя магия, сокрытая в земле от нескромных глаз. Как бы то ни было, незадолго до полудня Безвозвратные пустыри остались позади. А мы без потерь, вчетвером, входили в одни из ближайших врат Амирхайра. При них находилось двое стражников, уже в изрядном подпитии. На мою разрешительную грамоту они даже не взглянули, зато заметно оживились, став владельцами двух серебряных монет, небрежно брошенных Призраком. И между ними мгновенно вспыхнул спор на актуальную тему: кому на этот раз идти за бутылкой. Не дожидаясь его результатов, мы проследовали под арочным сводом, давно не видевшем ремонта, и оказались на грунтовой, пыльной дороге, петляющей среди убогих домишек городской бедноты. А так как мои спутники в этой стороне Амирхайра не бывали, то я опять принял на себя роль проводника. По прошествии примерно сорока минут, таверна «Стрела и Гусь» встречала нас гостеприимно распахнутой дверью. Мы вошли в довольно большой зал, уставленный четырьмя рядами столов и, минуя стойку бара, направились в один из дальних углов. Там сидела большая, изрядно подвыпившая компания, на все лады горланившая весьма похабную песню.