Девчонка лежала на спине, на третьей гребной скамье от тента и отрешённо глядела в синее небо, лишённое даже намёка на облачность.
— Госпожа не против моего присутствия? — на всякий случай спросил я.
— Нет, — ответила она, не меняя позы.
Я осторожно присел на краешек. Так, в молчании прошло минут пять.
Потом Хельга вдруг печально сказала:
— У меня в прошлой жизни тоже имелось судёнышко — яхта «Русалка». Она была мне, словно добрая, надёжная подруга…
— И где она теперь? — не дождавшись продолжения, тихо поинтересовался я.
— На дне Свирепого океана. А, по сути, дома, — отрывисто молвила девушка. — Ведь корабли как люди, вечно спешат-спешат, а затем уходят на вечный покой, туда, где никто не потревожит. Домой уходят…
— Один мой знакомый, оставил в шкатулке записку. В ней последняя просьба: выбить на его памятнике слова: — «Я дома, а ты в гостях», — в тему заметил я, с затаённой грустью вспоминая морщинистое, продублённое ветрами дальних рейдов, лицо старого Эйхо.
— Мудрый старик, — признала Хельга, подложив руки под голову.
— Откуда ты узнала про возраст знакомого? — поразился я.
— Так, подумалось, — неопределённо бросила она, прикрывая глаза.
Мне показалось, что на миг в них блеснула предательская влага…
Дальнейшая беседа так и не заклеилась. Я уж было собрался уходить, но с берега раздался зычный звук рога. Выпрямившись во весь рост, я заметил на берегу небольшой отряд людей, несущих на одном шесте оленью тушу, а на другом кабанью. Несомненно, это с добычей вернулись охотники. За ними немедленно отправилась лодка. В неё уселись четверо с оленем, остальные же остались ждать своей очереди. Перебравшись на тарату, они удивлённо уставились не столько на меня, сколько на неизвестно откуда взявшуюся пригожую девицу, напрочь игнорирующую их появление. Но капитан что-то шепнул им, и все вопросы были оставлены на потом. То же самое повторилось и со второй прибывшей группой. Затем, повинуясь резкому сигналу рожка помощника, отдыхающая часть команды покинула свои гамаки и на судне наступила суета, предваряющая его отплытие. Не желая находится среди этой целенаправленной метушни, Хельга встала, и, потянувшись с демонстративной ленцой, нырнула под тент. А я решил, что настало время для поверхностного осмотра тараты. Результат оказался таков. Её длина составляла ярдов тридцать, а то и больше. Ширина в средней части — ярдов пять-шесть. По всему днищу, от носа до кормы шёл киль — продольная балка из цельного ствола дуба, Посреди судна находилась съёмная мачта, вместе с реей. В данный момент, скатанный парус, имел прямоугольную форму. В бортах, с каждой стороны, напротив скамей, находились по пятнадцать гребных люков, при необходимости закрываемых специальными крышками. Под ними, в притык к шпангоутам, лежали шестиярдовые вёсла. Рулевое же весло, поворачиваемое с помощью короткой поперечной рукояти — румпеля, располагалось на корме. Борта, дабы защитить гребцов, прикрывались круглыми щитами. А нос украшал вырезанный из красного дерева — единорог. В заключение я невольно подумал, что это довольно универсальный корабль, вполне приспособленный как для грузовых перевозок, так и для ведения боевых действий.
Вскоре тарата, подгоняемая попутным ветром, подувшим с полчаса назад, покинула укромный заливчик.
Я же вернулся к своим спутникам, но вопреки ожиданиям, девушки среди них не застал.
— Тигра на нос убрела, — отвечая на мой немой вопрос, сообщил попыхивающий трубкой Кол.
— Ага, там она, — выпуская густую струйку дыма, подтвердил Журавль. — Ей, видите ли, запах нашего табака не нравится. А он, в Пристани один из лучших!
— Во-во! И стоит, между прочим, немалых денег, — с негодованием поддержал приятеля Кол.
— Но может и хорошо, что наша «принцесса» не оценила всю прелесть Фланского Ароматного? — вкрадчиво поинтересовался Жура.
— Отчего же? — искренне удивился Колесо. — Ведь это полное отсутствие, понятия о прекрасном!
— Да выкуривать её дымом легко, — самодовольно пояснил Жура. — Взял, разжёг трубку и тигра мигом сваливает подальше от нашего общества.