В этот момент из трюма показалось лицо Кола, с улыбкой, что называется до самых ушей, а затем и он весь. В руках толстяк бережно держал меч. За ним показался Журавль с кинжалом.
— Вот глядите! — выкрикнул, бросившись к нам Кол. — Это я отыскал! Я!
— Бесспорный факт, — охотно подтвердил подошедший следом Журавль.
Меч оказался в заплечных ножнах, обтянутых прекрасно выделанной чёрной кожей, с искусно выполненным тиснением в виде крадущегося тигра. Примечательны были: резная, слоновой кости рукоять; золотое навершие выполненное в форме оскаленной тигриной головы, с глазами-изумрудами; и изящная слегка изогнутая кверху гарда сделанная насколько я понял, из крайне редкого небесного металла, заслужившего славу самого прочного в нашем мире. Кинжал имел идентичные ножны и рукоять. Это позволяло сделать вывод, что они оба составляют единый комплект. И наверняка весьма дорогой. Если же и клинки были откованы из небесного металла… То я даже боялся себе представить, их огромную стоимость.
— По давней традиции Свободных Мореходов добыча обнаруженная на пиратском судне, собирается сначала вся вместе, а уже после делится капитаном между членами победившей команды, — осуждающе напомнил Призрак, покосившись на находки друзей. — Так что губу не раскатывайте. Тащите свои «цацки» в общую кучу.
— Да я же… Да мы же не себе… Мы это для тигры, тьфу ты, для госпожи Хельги Солнышко несли, — буквально задохнулся от праведного возмущения Колесо. — Ведь она совершенно безоружна! А это непорядок! И пусть она действительно оказалась отменным магом, однако и сталь в её руках творит чудеса! А значит надо ей вручить, сии находки. Пусть владеет.
— Подписуюсь под каждым его словом, — без долгих речей, заявил Журавль, демонстрируя одинаковую позицию.
— А ведь парни дело говорят, — неожиданно встал на их защиту капитан. — Но давайте всё же соблюдём древний обычай. А во время дележа захваченных ценностей, я от лица команды подарю госпоже Хельге это оружие. В знак благодарности за магическое мастерство и храбрость в бою.
— Ну, если так, — Призрак улыбнулся, — то я, естественно, только за.
Время до наступления вечера прошло в хлопотах. Весь вражеский корабль тщательно обыскали сверху донизу. И всё что представляло материальную ценность, было перенесено на борт «Единорога». Сам пиратский рейдер запрятали в укромной бухте большого острова по своей форме напоминающего краба. На обратном пути капитан собирался его забрать, а затем продать на Морских Торгах проводившихся первого числа каждого летнего месяца в гринфальском городе Латарвиле. Трупы пиратов сбросили на том же острове в глубокий овраг расположенный рядом с побережьем. Их число пополнили пленные, без всяких формальностей быстро повешенные на рее захваченного коглера. Что никого не покоробило, ибо так столетиями было принято поступать с этой жестокой алчной братией. Восьмерых погибших с «Единорога» похоронили на вершине утёса находящегося на соседнем клочке суши. Троих тяжелораненых с возможными удобствами разместили под тентом, в гамаках спального места команды тараты. К счастью кормчий и по совместительству судовой лекарь Джерам, выказал твёрдую уверенность, что те непременно выкарабкаются. Лёгкие ранения получили едва ли не все, но с ними управлялись самостоятельно, используя различные целебные бальзамы, имеющиеся на подобный случай у каждого. И это было первоочередное дело, которым мы занялись после завершения сражения. Вот и Хельга, закатив тогда штанину на левой ноге, аккуратно наносила мазь розового цвета, извлеченную из тощего рюкзачка, на глубокий порез, прошедший через всю голень. Потом со знанием дела она наложила повязку. А я…я сидел на той же гребной скамье «Единорога», старательно делая вид, что занят только обработкой собственных «увечий». Однако взгляд мой словно магнитом притягивался к прелестной женской ножке. Уловив этот интерес, Хельга неожиданно смутилась. Мне тоже стало крайне неловко. И мы словно по команде отвернулись друг от друга. По прошествии нескольких минут, Хельга, как ни в чём не бывало встала, и сняв с себя кольчугу, протянула её мне со словами: