— Вы те самые мунделли, которым надо в джунгли?
— Мы! — подтвердил Жан.
— Пойдемте со мной! — и он засеменил к выходу.
Мы уже успели рассчитаться за номера, а поэтому подхватили сумки и устремились за ним. Наш проводник подскочил к небольшому внедорожнику, предоставив нам самим загружать в него наши сумки, а поскольку багажник машины оказался забит всяким хламом, то свой багаж мы были вынуждены водрузить на заднее сидение, куда залез еще и я. Жан сел спереди и мы тронулись. Пока мой французский приятель выяснял у нашего нового знакомого, куда мы направляемся, я осматривал столицу при свете дня.
Конечно, мы находились в самом центре Киншасы, там, где размещаются посольства, дорогие гостиницы, супермаркеты и фешенебельные магазины, но мне хотелось увидеть и другую часть, так сказать истинное лицо города, трущобы и дома бедняков. А пока мы проезжали великолепный кафедральный собор, окруженный весьма ухоженным парком, монумент Свободы, который я узнал по тем фотографиям, что видел в Интернете еще в Москве, огромную архитектурную композицию «Щит революции», возведенную в память о героях, защищавших свою землю от колонизаторов. Вообще, должен сказать, что скульптуры в камне и бронзе попадались на каждом шагу, и, честно говоря, этот город начинал мне нравиться. От созерцания достопримечательностей меня отвлек Жан, попросив показать нашему проводнику куклу. Я достал из сумки Баку и протянул моему другу, но стоило только конголезцу ее увидеть, как на его лице отразился такой неподдельный ужас, что я и сам напугался. Он неожиданно крутанул руль вправо, машину занесло и бросило на толпу стоявших у края дороги бродяг. Те кинулись врассыпную, но как только автомобиль остановился, они с громкими воплями ринулись обратно, что-то грозно крича и размахивая кулаками. Я, было, подумал, что нам наступает конец и сейчас обезумевшая толпа разорвет нас на части, но наш проводник что-то крикнул толпе и она, как по мановению волшебной палочки, на секунду замерла, а потом столь же стремительно рассыпалась в стороны, и мы оказались на улице одни. Водитель молниеносно выставил наши сумки на край дороги, жестами показал, чтобы выходили и мы, и когда я и мой французский приятель в полной растерянности вышли, он сел за руль и умчался восвояси.
— Черт побери, Жан, что это было? — изумленно спросил я.
Жан почесал голову и протянул мне Баку со словами:
— На, убери-ка нашего друга подальше от любопытных глаз, а то неровен час…
Я присел, и поспешно запрятал куклу в сумку, а когда поднимался, увидел множество любопытных глаз, внимательно рассматривающих нас из-за углов близлежащих домов.
— И что будем делать? — спросил я.
— Думаю, нам придется пойти к нашему другу Блакуле, — усмехнулся Жан. — Больше мне ничего в голову пока не приходит.
Мы подобрали сумки и медленно двинулись обратно. Хорошо еще, что в кармане у меня была карта города, предусмотрительно распечатанная опять-таки из Интернета еще в Москве. Одним словом, с грехом пополам, примерно часа через полтора мы все-таки нашли дом господина Мабобо и, обливаясь потом под знойным конголезским солнцем, позвонили в его дверь второй раз.
Дверь открыла все та же горничная Эстель, которая не выказала ни малейшего удивления при виде нас, но буркнула, что должна доложить Господину Мабобо, и захлопнула дверь прямо перед нами. Мы постояли минут пять, когда в распахнувшемся проеме снова появилась Эстель и велела нам следовать за ней. Она провела нас через уже известную нам гостиную и легонько постучала в дверь, ведущую, как мы поняли, в святая святых доктора, то есть в его кабинет. Не дожидаясь ответа, горничная распахнула ее и мы вошли. Чувство, которое я испытал, попав в эту комнату, можно назвать «дежа вю», ибо была она практически точной копией кабинета профессора Столпова. Те же стеллажи, заставленные книгами и статуэтками, тот же массивный письменный стол, те же кресла и ковер, и тот же идеальный порядок. За столом сидел сам хозяин кабинета и, грозно хмурясь, глядел на нас из-под насупленных бровей.
— Добрый день, — начал Жан и поведал доктору Мабобо нашу нехитрую историю.
Блакула слушал молча, только желваки неистово ходили под кожей цвета гуталина из моего детства. Наконец он сказал:
— Я согласился помочь моему другу Ивану, потому что он очень просил этого. Но я никак не предполагал, что это может навлечь на мою голову столько неприятностей. Вы соображали, что делали, показывая такую вещь, как истинную куклу Вуду первому встречному? Здесь вам не развращенная Европа, здесь каждый юнец знает, что такое черная магия и чем она может ему грозить! Радуйтесь, что вас не убили на месте! И что мне теперь прикажете делать? Где я найду вам другого проводника?