А Жан, не умолкая ни на минуту, продолжал вещать уже о том, что все административные здания сосредоточены в центре Киншасы, что его окрестности состоят из хижин и лачуг, где проживает основная масса населения. И только благодаря красноречию француза, Киншаса в моих глазах все же понемногу принимала образ столичного города.
Несмотря на непреодолимый скептицизм и сковывающий меня исподволь страх, угнездившийся в подсознании, я не мог не обратить внимание на такие примечательные сооружения, украшавшие город, как монументы, памятники и скульптуры, коих было великое множество. Выполнены они были из камня и бронзы, и располагались в самых неожиданных местах.
Жизнь в городе кипела, мимо проносились разномастные автомобили, да и людей на улицах было предостаточно.
Вдоль набережной растянулись огромные железные конструкции, похожие на ангары, Жан пояснил, что это портовые строения. На воде находилась уйма пришвартованных к берегу судов, каких-то барж, катеров и лодок. Но все они были в чудовищном состоянии, и я удивлялся, как они все еще находятся на плаву, по моему мнению, самое достойное место им было на свалке. Да, портовый город, что ни говори! А грязи и мусора на причалах было во сто крат больше, чем в самом городе. Что и говорить, с этой стороны столица Конго выглядела еще менее приглядной, и мы быстро покинули этот район.
Мы возвращались с набережной обратно в центр города, а Жан как ни в чем не бывало продолжал рассказывать о восточной части центра Киншасы, по-французски «старом городе» — Ситэ. Во всех франкоговорящих колониях так называли районы, где изначально проживало белое поселение.
Я вспомнил то немногое, что прочитал в интернете перед поездкой, как раз о районе Ситэ.
— Жан, а ведь в этом районе есть Центральный рынок, сердце района, как говорится. Я читал, что он в Киншасе огромен, занимает территорию чуть ли не в две Красные площади и вполне сравним со знаменитыми нигерийскими рынками в Кано и Ибадане.
— О, Стас, твоя осведомленность меня восхищает. В Ибадане я был, помнишь, когда привез Татьяне расшитый платок, а ты удивлялся, что это мол, за узоры диковинные? Тогда я еще не мог понять, что за слово такое ты употребил. И деревянный сувенир привозил оттуда, на огромную ложку похожий, с фигуркой женщины в основании, весь такой изъеденный древесным червем. Это как раз из Ибадана, с того самого рынка, о котором ты сейчас вспомнил.
— Может, мы после набережной пойдем туда, рынок именно то место, где в полную силу ощущается местный колорит?
— Да я смотрю, ты осмелел, Стас? — с удивлением глянул на меня Жан. — Ситэ, должен сказать, довольно беспокойный район, мы проезжали мимо него вчера, по дороге из аэропорта, думаю, что нам надо быть крайне осторожными и, если уж посетить его, то лучше в сопровождении кого-нибудь из местных.
— Да, да… ты абсолютно прав… рисковать нет никакого желания, но побывать там действительно хочется, знаешь, все же не плохо было бы найти и положительные моменты от здешнего пребывания, и мне хочется, чтобы этот город, наконец, начал мне нравиться. Вот только, думаю, на помощь господина Блакулы рассчитывать тут не придется, а не то он, чего доброго, воспользовавшись ситуацией, нас на этом рынке и в рабство продаст, — вздохнул я, представив эту картину.
— Полностью с тобой согласен, Стас. Профессор Столпов, конечно, хороший человек, но в данной ситуации его помощь представляется мне довольно сомнительной. Я, честно признаться, нахожусь в тупике, не представляю, как нам быть, и что предпринять. Может, стоит вернуться на то место, где погиб несчастный старикан, передавший мне куклу? Такая смерть, скорее всего, запомнилась очевидцам. У меня до сих пор в глазах та сцена, когда старик пролетел несколько метров, впечатление было такое, что это не живой человек, а манекен. Полагаю, что подобным образом люди гибнут здесь все же не каждый день. Может, какие-то свидетели и остались, ведь все происходило не так давно, с полгода тому назад. Может, добудем информацию относительно этого старца, кто он, откуда, тогда нам будет проще ориентироваться. Как ты думаешь? Стоит расспросить местных, ну аккуратно, конечно, чтобы гнев не вызвать и не напугать.