— Еще бы! — губы старика изогнулись в подобие улыбки. — Они давно окружают вас и правят вашей жизнью.
Жан побледнел и перевел мне услышанное.
Мне стало не по себе от этих слов, калейдоскоп мыслей молнией сверкнул в голове и все разом исчезло, а тем временем старик продолжал:
— Теперь я умру. Времени мало. Что вы хотите?
— Что значит теперь? — изумился француз.
— Майомберо пришли за моей душой. Настал мой час. Спешите.
— Опять эти майомберо, — шепотом сказал мне Жан.
— Видите ли, — теперь уже обращаясь к старцу, начал Жан, — нам сказали, что вам что-то известно о смерти одного старика…
— За всю свою жизнь я видел смерть не одного старика… — задумчиво произнес он, глубоко вздохнул и снова застыл неподвижно.
— Нас интересует человек, которого сбила машина полгода тому назад у старого рынка в Кингасани.
— Ну конечно… И почему он интересует вас?
— Перед смертью он отдал нам одну вещь.
По лицу старца как будто пробежала тень.
— Догадываюсь какую…
Жан на секунду заколебался и уточнил:
— Куклу…
Повисшую тишину нарушало лишь постукивание толкушки в ступке, маленькая женщина продолжала заниматься своим делом, не обращая на нас никакого внимания.
— Где эта кукла? — наконец спросил старик.
— У нас, — ответил Жан, — но нам не терпится с ней расстаться.
Старик опять немного помолчал и продолжил:
— Расстаться с ней невозможно, и я бы не советовал вам это делать…
— Почему? — удивился француз. — Пожалуйста, если вы что-то знаете, расскажите нам… Она и так уже принесла нам слишком много хлопот.
— Это не хлопоты! Это беды сопутствующие, а ваши еще впереди. — Старик выдержал паузу и продолжил, — старого Эволо я знал, хороший был человек. Но жребий пал на его семью… Он ничего не смог с этим поделать, жребий превыше всего. Бокор забрал душу его единственного сына, и поместил ее в куклу…
Жан переводил мне слова старца, но на этом месте его передернуло. Он посмотрел на меня, я на него, и было понятно, что страх уже переполнил наши души.
Меж тем старик продолжал:
— Не в силах Эволо было освободить душу, но от горя он потерял голову! Он выкрал куклу, а даже ребенок знает, что кукол Вуду красть нельзя! Смерть настигает вора очень быстро. А Эволо надеялся на что-то… Может, он что-то знал… Сказал ли он вам что-либо перед смертью?
— Только слово «Петро». Все.
— Да, — покачал головой старик, — Петро. Все правильно. Смертельное проклятье. — Он снова немного помолчал, затем сказал, — я не знаю, как лишить силы куклу, это знает лишь тот, кто ее изготовил. Могущественный бокор. Но он никогда вам этого не скажет, даже если когда-нибудь вы и найдете его.
— Господи! — воскликнул Жан, — Что же нам делать? Как нам избавиться от нее?
— Как я понимаю, с момента смерти Эволо кукла находится у вас?
— Э-э, ну да, — подтвердил Жан, — ну, не совсем… Когда я вернулся в свою страну, я подарил куклу дочери моего друга, и с тех пор она у них. Дочь отдала ее своему отцу, — при этих словах Жан указал на меня, совершенно забыв, что старик слепой.
— Прошло довольно много времени… кукла прикипела к вам, она вас не отпустит. И она это знает.
От этих слов мне стало совсем нехорошо, по спине потекли струйки холодного пота, и засосало где-то внутри, тревожно бухнуло сердце, и защемило так сильно, что пришлось приложить руку к груди и потереть это место. Боже Всемогущий! Я никогда не был отъявленным трусом, но сейчас мне стало страшно, жутко. Мне захотелось бежать отсюда без оглядки, бросив все, вещи, куклу в сумке, все-все, бежать до самого аэропорта, сесть в первый попавшийся самолет и лететь отсюда куда угодно, только бы поскорее.
А Жан тем временем все пытался узнать у старца хоть что-нибудь, способное нам помочь.
— А если мы выбросим ее? Ну, скажем, с моста в реку?
— Вы будете наказаны. И жестоко. Кукла не прощает подобного. Она накажет не только вас, но и все ваше потомство, на много поколений вперед.
— Но ведь, этот самый Эволо, он ведь продал мне это чудовище! Да за гроши к тому же!
— Он просто надеялся что вы, как белый посторонний человек, увезете куклу из этой страны, где она была предначертана творить зло. К тому же Эволо знал, что его скоро настигнет смерть, ведь он украл куклу. Вы были его последней надеждой.
— Боже, — снова воскликнул мой друг, — кто же наша последняя надежда? Нам-то что делать?
Старик закрыл свои незрячие глаза и надолго замолчал. Так надолго, что мне показалось, будто он погрузился в сон. Но он не спал. Наконец, тяжело вздохнув, он сказал: