Я был так удивлен и одновременно обрадован, что, наконец-то, нашелся человек, говорящий на понятном мне языке, что даже растерялся. Жан оказался менее впечатлительным:
— Мы биологи из России, — ответил он, — едем в экспедицию в джунгли, хотели просить вас о ночлеге.
— Слава Богу, что теперь мы биологи, — подумал я про себя, — а не какие-то любители экзотических бабочек.
— О, — изумился старик, — биологи? Какая неожиданность! Конечно же, проходите, я буду рад, не часто встретишь интересных людей в наших краях.
Он сделал шаг в сторону и приглашающим жестом разрешил нам войти.
В основном помещении было пустынно, ни привычных для католиков скамеек, ни каких бы то ни было вообще церковных атрибутов не наблюдалось, в комнате находилось несколько убогих табуретов и узкая, допотопная этажерка.
— Меня зовут отец Фредерик, — сказал наш новый знакомый. — Располагайтесь! Сейчас я дам вам пару циновок для ночлега. Сам я живу в соседнем помещении, а вы вполне можете устроиться здесь.
— Большое спасибо, — наконец и мой язык нашел себе работу. — Может быть, вы разделите с нами наш скромный ужин?
Старик дружелюбно улыбнулся:
— С большим удовольствием. Интересно пообщаться с новыми собеседниками.
Он вышел, через пару минут вернулся, как и обещал, с двумя циновками. Мы обтерли руки дезинфицирующими салфетками, которыми предусмотрительно запаслись еще в Москве, достали еду, расстелили прямо на полу некое подобие скатерти, нам показалось, что так будет удобнее, и пригласили отца Фредерика присоединиться к нам.
Он оказался довольно интересным человеком. На мой вопрос, откуда он так хорошо знает английский, священник ответил, что родом он с далекого острова Гаити, но много лет назад был вынужден покинуть родину, преследуемый, как и многие другие, жестоким диктатором Франсуа Дювалье. Поначалу удалось перебраться в Доминиканскую республику, потом на Кубу, а оттуда, длинным и сложным путем в Африку. Путешествие, если его можно так назвать, было долгим и тяжелым, приходилось выполнять разную работу, побывал и матросом, и коком, и судовым священником на разных кораблях, тогда-то и выучил этот язык. Нам было интересно послушать о его приключениях, но он-то хотел побольше узнать о наших, а нам откровенничать совсем не хотелось. Жан объяснил, что мы коллеги-биологи, он француз, а я русский, но работаем вместе, приехали в Конго в поисках редких и необычных экспонатов уникального уголка земного шара и завтра с раннего утра отправляемся на предварительные раскопки.
— А чем же вы будете копать? — удивился Священник. — Что-то я не заметил при вас никаких лопат.
Но опытного Жана вопросами вроде этого не так-то легко было смутить.
— Увы! — воскликнул он, — Все инструменты пришлось отдать ненасытным полицейским. На протяжении всего пути от Киншасы нас неоднократно останавливали, вымогая взятки, пришлось откупаться, чем могли.
Отец Фредерик покачал головой: — Да, что и говорить, слаб человек, слаб перед искушением. А в этой стране особенно, но поверьте, это не их вина. Эта страна находится в состоянии войны вот уже почти сотню лет, люди устали. — Он замолчал и, казалось, ушел куда-то в свое далекое, но не забытое прошлое.
— Отец Фредерик, — задал ему я наивный вопрос, — а почему гавайский диктатор преследовал вас?
Дружелюбная улыбка, постоянно игравшая на губах нашего собеседника, сразу же исчезла, густые седые брови сошлись на переносице, взгляд стал холодным. Он замолчал, и мы не прерывали его молчания. Наконец, святой отец ответил:
— Это старая история. Я, признаться, начал уже забывать о ней. Папа Док был страшным человеком…
— Папа Док…? — переспросил я.
— Да, так за глаза звали все этого монстра, мерзкого колдуна вуду, вождя мертвых. Он окружил себя надежной гвардией, тонтон-макутами, и вместе они творили страшные вещи. Об этом много писалось впоследствии, когда его уже не было в живых. Не знаю, был ли он и вправду так могуч, как утверждала молва, или все было только умелой инсценировкой, но когда американский президент Кеннеди начал слишком сильно критиковать его, он истыкал иголками его восковую фигурку и через некоторое время президент погиб. Он знал, как превращать людей в зомби, и это, увы, я знаю не понаслышке…
Он снова замолчал, но любопытство одолевало и уже хотелось узнать хотя бы чуть больше об этой истории: — А что это значит, не понаслышке, святой отец? — не смог я удержаться и промолчать.
Но, казалось, отец Фредерик даже и не слышит меня. Он продолжал свое, глядя куда-то в пространство и будто забыв о нашем присутствии.