Свалился я точно, как в серийном фильме, столь же глупо и нелепо, как мне казалось никогда нельзя упасть, если твоей жизни грозит опасность. И покалечил себя сам именно так, как нельзя! Ну, просто не бывает так, и все тут! Если бы! Оказалось очень даже бывает. Споткнувшись о сумку, я полетел на пол и напоролся на тот самый железный крест, что стоял, прислоненный к стене. Неровный конец его поперечной перекладины распорол мне правый бок от бедренной кости до самой подмышки. Боль была столь резкой и сильной, что у меня все поплыло перед глазами, и на какие-то секунды я потерял сознание. Нелепость, хуже которой и придумать нельзя. И бывают же на свете такие недотепы! Едва придя в себя, я повернул голову в сторону Жана. О, Господи! Огромный монстр подмял француза под себя и словно завис над ним гигантской глыбой.
А темный великан, надвигавшийся на меня, решив, что я более не представляю никакой опасности, переключился на мою сумку, и склонившись над ней, стал рыться в бесхитростном скарбе.
И в этот момент я услышал не то стон, не то всхлип Жана. Это был такой странный звук, что в любое другое время я бы и внимания на него не обратил, но этой ночью, в полуразрушенной церквушке в самом центре африканского континента, этот звук стал для меня предвестником чего-то нехорошего. Сердце замерло, и кровь в моих жилах застыла, словно превратилась в свинец. Последовал еще один такой же звук, или даже стон, короткий, но слабый и тонкий, и кровь снова начала бег по телу. И точно, как в банальных традициях американского кино, от этого страшного стона, у меня открылось второе дыхание. Забыв о полученной травме, я вскочил на трясущиеся ноги, обеими руками схватил крест и с силой опустил его на голову, склонившегося над моей сумкой зомби. До сих пор не могу понять, откуда у человека может взяться столько силы, но той, что я вложил в свой удар, хватило на то, чтобы не только сразить наповал этого монстра, но и пригвоздить его голову сквозь сумку к земляному полу. Раздался резкий, сухой хруст лопнувшей кости, неоднократным эхом откликнувшийся в моей голове, словно заело пластинку на старом патефоне, и темная туша, не издав ни звука, застыла на земле.
Силы оставили меня. Совсем. Их не хватило даже на то, чтобы оторвать руки от креста. Так, скособочившись и опершись всем телом на корявый крест, я и стоял, пока от напряжения меня не начала бить дрожь. В таком положении, как мне казалось, я пробыл целую вечность, хотя на самом деле промелькнули секунды, пока не зазвенела вдруг в ушах тишина. Именно этот звон подстегнул меня. И испугал. С замирающим сердцем я медленно повернул голову в ту сторону, где в смертельную схватку со вторым чудовищем пришлось вступить французу, и увидел неподвижного Жана, придавленного к земле застывшим зомби. Я рванулся к нему, двумя скачками преодолев разделявшее нас пространство.
Окровавленная рука француза была сжата в кулак и словно прилеплена к виску монстра. Едва я дотронулся до нее, как кулак разжался и рука, перемазанная до локтя кровью и грязью, замедленно и мягко опустилась наземь. В виске бездыханного африканца торчал огромный ржавый гвоздь, который, скорее всего, случайно попался Жану, когда его свалили на землю. Я столкнул с француза громадное черное тело, и… лучше бы мне не видеть глухой ночью, в заброшенной церкви этого жуткого зрелища. Грудная клетка Гебауэра была чудовищно растерзана, а вернее сказать, разорвана чуть не до подбородка, в кровавом провале поблескивали в холодном лунном свете осколки сломанных ребер, вывалились наружу и торчали вверх и в стороны куски трахеи и бронхов, и медленно все это заливалось кровью. Среди жаркой африканской ночи, вдруг повеяло холодом.
— Что же ты, Жан, как же это… потерпи… — лепетал я заикаясь и понимая, что несу полную околесицу, но не мог умолкнуть ни на секунду, то ли надеясь тем оживить своего друга, то ли пытаясь найти какое-то спасение для себя, чтобы не сойти с ума в этой африканской ночи, в этом сердце Конго, куда так мы хотели попасть вместе с французским другом. Тишина, тишина била со звоном в уши. Я пристроился около Жана, положил его голову себе на колени и закрыл глаза и… пол ушел куда-то вверх… и посыпались звезды… и какие-то тени кружили… наверно, я бредил…
— Вот… Стас, я и… умер … — шепнули мне его губы.
— Да, нет же, Жан, ты и не в таких переплетах бывал…
— Ты… уезжай…домой…
— Поеду, но только с тобой.
— Камень… возьми… на память…