На удивление, ответ на посланную ею записку все же пришел, а развернув листок, Лео сразу обратила внимание на множество небрежно нарисованных рожиц.
«Какую именно? Их у нас пять, если ты помнишь».
Почувствовав на себе тяжелый взгляд, быстро осмотрела всех сокурсников. Профессор стояла у самой доски спиной к аудитории, а вот на второй парте, возле двери, сидела одна из Вик и с ненавистью смотрела прямо ей в глаза. Темноволосая студентка быстро перевела взгляд на Вову, меняя злое выражение лица на щенячий восторг, а Лео хмыкнула и написала ответ.
«Сейчас она смотрит на тебя, словно на сметану кот», — улыбнулась и отправила послание, мысленно хихикая, не понимая, как можно не замечать таких вот взглядов.
Вова, прочитав новый текст, осмотрел класс и, заметив взгляд Вики, смешно скривился, а потом повернулся и подмигнул ей.
— Светлана Ивановна, а Демронат записками разбрасывается, — заявила Вика, состроив невинное выражение лица, получившееся более комичным, чем невозмутимым.
«Ох, сколько же можно коверкать мою фамилию?! Снова звучит как деруны», — негодовала Клеопатра, неосознанно выпуская из пальчиков золотое украшение.
Преподаватель повернулась, и Лео, словно в замедленной съемке, наблюдала, как та надевает маску гнева, морща лицо, кривясь и багровея, как набухают голубые вены, угрожая лопнуть.
— Демронат, чем это ты занимаешься? — жестко спросила профессор, нахмурив брови, а на лбу прорезались безобразные глубокие мимические морщины и выступили легкие бисеринки пота.
«Вот сволочь, я ей, можно сказать, свидание устраиваю с самым популярным парнем института, а она… ну ладно, понадобится тебе лекцию списать, скажешь мне, что ничего не успела…»
— Чертиков рисую, — выражая полное удовлетворение, ответила, поднимаясь из-за парты и беря в руки конспект, написанный практически идеально, только почерк не казался красивым от быстрого написания, направилась к кафедре.
Лицо профессора сразу стало напоминать сморщенную свеклу, так исказилось оно в гневной гримасе, готовое выплюнуть очень длинную тираду по поводу умственных способностей студентки, но Лео уже положила на стол конспект.
«И кто дернул меня за язык? Обычно же я не отвечаю так», — попеняла себя, понимая, возможно, ее сейчас выгонят из аудитории, а лекцию потом ни у кого не допросится, даже если извернется.
А потом придется очень долго пересдавать экзамен по этому предмету и еще биологию, медицину, экологию человека, так как все эти предметы вел именно этот преподаватель, хотя все отлично знали, это ей муж написал диссертации, благодаря которым и стала профессором.
— Естественно я пишу лекцию, — продолжила, начиная понимать, разгневанная профессор даже не посмотрит в ее тетрадь и вообще вряд ли слышит. — Прошу взглянуть.
— Ты что, придурошная?! — заорала преподаватель, как и предполагала Лео, не слыша слов.
«И чего она такая нервная? Точно беременная. Хотя, может, всего лишь настолько толстая? Ну да, а яблоки на каждой перемене ест от недостатка клетчатки», — чуть не прыснула Лео, изо всех сил стараясь не захихикать, но до тех пор пока преподаватель не выдала новое оскорбление, спокойно заверила:
— Нет, конечно же. С чего это вы взяли? Как раз тружусь в поте лица. И конспект получается очень даже полным…
«Что я несу?! Наверное, на меня напал словесный понос, — но в душе поднимался коктейль из страха и ярости. — Я же ей конспект показываю. А она эту ябеду слушает».
— ВОН ИЗ АУДИТОРИИ! — стукнув ладонью по столу, проорала Светлана Ивановна, невольно брызгая слюной.
Лео спокойно подошла к своей парте и взмахнув головой, откидывая мешающие волосы назад, стала неспешно собираться, не желая и дальше препираться на пустом месте. Возможно, этот инцидент все же забудется, хотя надежды на забывчивость профессора утекали, словно песок сквозь пальцы.
«Точно беременная, уравновешенный человек не станет так орать, даже, если бы я действительно рисовала чертиков в тетради. Мы же не в школе!» — мысленно усмехнулась, желая скорей покинуть это помещение.
— И патлы свои завяжи! Вот из-за таких гнилушек, как ты, остальные дети не могут учиться достаточно хорошо — материал не излагается в полной мере из-за срывов пар, — прокричала та, а Лео, в неподвластном гневе, прикрыла глаза, стараясь успокоиться, но оставила вещи и направилась к выходу.
— Между прочим, у меня всегда идеальные конспекты, вы лучше проверьте конспект Клаптеновой, как она его пишет, и сравните с моим, а там будет видно, кто и чем занимается на лекциях! — зло произнесла, обиженная таким отношением к себе.
И так хотелось уйти, хлопнув дверью или стукнуть чем-то другим, что разлетится на мелкие куски.
«И свои волосы я не позволю так склонять!» — мысленно прорычала, но не пропустила ни одну негативную эмоцию на лицо: ни ослепляющую ярость, накрывающую с головой, ни обиду за такое несправедливое отношение. Почти не отразилось, только ее зеленые глаза цвета молодой листвы потемнели, выражая всю гамму эмоций. Раньше ее никогда так сильно не переполняли эмоции — сказывалась бессонная ночь и плохие сновидения. Показалось, в аудитории повеяло свежим, насыщенным озоном ветром.
Обернулась, уже полностью поглощенная слепящей яростью, и только хотела сказать в ответ еще какую-то гадость, как в это время окно, расположенное за спиной профессора, разлетелось на мелкие осколки вместе с аляповатой вазой, стоявшей у доски, а через секунду после этого, по широкой дуге влетел футбольный мяч.
Лео весело улыбнулась и вышла из класса: ярость мгновенно прошла, оставляя после себя опустошение и слабость. Сквозь закрытые двери отчетливо слышался ор профессора, высказывающей виноватым первокурсникам все негативные мысли за мяч, оказавшийся в кабинете, но это мало кого волновало, а тем более ее, покинувшую лекцию.
«Впервые меня выгнали из класса, — опустошенная выбросом таких сильных эмоций, медленно рассуждала, словно и мысли каким-то образом заморозились. — Так, у меня есть еще половина пары. На перемене зайду забрать вещи, все равно следующая пара английский. А сейчас пойду, погуляю на улице, может хоть немного проветрю голову от плохих мыслей. Погода такая чудесная», — Лео улыбнулась своим мыслям и вышла на задний двор института, где на данный момент не оказалось ни души, а солнечный день уже в разгаре и манит раскинуться на траве и позагорать.
Немного побродив между деревьев, вспомнила, как утром мыла чашку после завтрака и упустив на кафельный пол, зажмурилась на несколько секунд и стояла, пытаясь смириться с потерей любимого предмета обихода. Только несмотря на четко услышанный звон бьющегося фарфора, обнаружила свою чашку целой, без малейшего скола и даже сейчас не могла дать себе ответ, почему та не разбилась.
Так стараясь не проходить мимо окон ректорского кабинета, даже не заметила, как прошло время, и сейчас уже звенел характерный звонок, оповещающий конец пары.
Быстро забежав в здание института и, поднявшись на второй этаж к недавно покинутому кабинету биологии, где проходило и почвоведение, переводя дыхание, остановилась возле окна, наблюдая за дверьми, ожидая, когда же начнут выходить ее сокурсники, направляясь на другие предметы. Хлынул поток студентов со всех сторон и различить выходящих из нужной аудитории не представлялось возможным, а поэтому стала подходить ближе, не желая пропустить друга.
— Я забрал твои вещи.
Обернувшись на голос, увидела Власа, стоящего с ее сумкой и тетрадями в руке, возле самого выхода из класса.
— Спасибо. Не очень хочется заходить к этой грымзе. Она точно беременна, — заразительно хихикнула, окинув быстрым взглядом свои тетради: ничего ли не забыто?