— Вы застали меня врасплох, Уивер. Вы правильно думаете, что ваш дядя ничего не знает. Не думаю, что он смог бы это понять, но я обрел дом в Церкви и не позволю судить меня вам, человеку, которому вовсе неведомо религиозное чувство.
— Я отлично помню, — сказал я насмешливо, — как вы упрекали меня в том, что я слишком похожу на англичанина в своих речах. «Мы так не говорим», — говорили вы мне. Вы хотели запутать меня своим обманом?
— Именно так, — резко сказал он.
— Хотелось бы знать: вы с такой же легкостью и других обманываете? Поймите, сударь, я пришел сюда не затем, чтобы обсуждать с вами религиозные вопросы. Мне все равно, во что вы верите и кого почитаете, хотя мне не все равно, что вы играете в игры с совестью моего дяди. — Он хотел меня перебить, уверен, чтобы сказать что-то оскорбительное, но я не позволил ему этого сделать. — Я пришел спросить вас, сударь, почему вы были в толпе зевак давеча, после маскарада.
— С какой стати, — резко сказал он, — я должен отвечать на ваши оскорбительные вопросы?
— С такой, — сказал я, вставая и поворачиваясь к нему, — что я хочу знать, были вы замешаны в убийстве моего отца или нет.
Его лицо посерело. Он отпрянул, словно я ударил его по лицу. Он был похож на марионетку в кукольном театре в Смитфилде. Его рот беззвучно то открывался, то закрывался, а глаза вылезли из орбит. Наконец он обрел дар речи и начал лопотать:
— Вы же не думаете… вы не можете допустить, что… — Потом что-то в нем щелкнуло, как в шестеренке механизма. — Для чего мне было бы убивать Самуэля Лиенцо?
— Так что вы делали в толпе зевак на Хеймаркет? — потребовал я.
— Если вы подозреваете всех, кто был в толпе, — сказал он запинаясь, — вам придется потратить немало времени, чтобы переговорить с каждым. И какое отношение эта толпа имеет к убийству вашего отца?
— Толпа меня не интересует, — сказал я грубо. — Я подозреваю вас.
— Полагаю, многие в королевстве сильно удивятся, узнав, что, по еврейскому поверью, каждый, кто обращается в христианство, совершает убийство.
— Не изображайте передо мной ненавистника евреев, сударь. — Я почувствовал, как кровь прилила к моему лицу. — Мне эта риторика слишком хорошо знакома, чтобы считать ее оскорбительной, особенно когда она исходит из ваших уст. Что вы там делали, Сарменто?
— Как вы думаете, что я мог там делать? Искал Мириам. Я знал, что она подвергает себя риску с этим подлецом. Я хотел удостовериться, что он не посмеет сделать ничего порочащего ее репутацию. Случайно нас разъединили, и я оказался в толпе, окружившей человека, которого вы убили. Я видел, как вас схватили констебли, но я мало что мог для вас сделать. Трудно быть вашим защитником, когда столь нелестно о вас думаешь.
— Вы уверены, что это единственная причина, приведшая вас на Хеймаркет в тот вечер?
— Естественно, я уверен. Прекратите ваши докучливые вопросы.
— Ваше присутствие там никак не связано с моим расследованием?
— К черту ваше расследование, Уивер! Мне плевать, что вы расследуете — «Компанию южных морей» или деньги Мириам. Почему бы вам не перестать совать всюду свой нос?
Я понял причину его беспокойства.
— Мириам сказала вам, что, по ее мнению, я расследую ее финансы?
— Ну да, — сказал он с гордостью, словно не понимал значения этих слов. — Это я ей сказал, что дядя нанял вас, дабы выяснить, что произошло с ее деньгами.
— Зачем вы ей это сказали?
— Я полагал, что так оно и есть. На бирже тогда еще не начали судачить о вас, о «Компании южных морей» и о прочем. Я не видел другой причины, по которой дядя стал бы выказывать к вам такое расположение.
— Зачем вы преследуете Мириам, Сарменто? Разве не ясно, что она не благоволит к вам? Вы что, надеетесь покорить ее?
— Это не ваше дело, она никогда не согласится на брак с таким головорезом, как вы. Я покорю ее, если она даст мне еще один шанс.
— Еще один шанс для чего? — спросил я.
— Вернуть ее деньги! — чуть не сорвался он на крик. — Она попросила меня управлять ее инвестициями, и сначала все шло хорошо. Но затем я допустил несколько глупых оплошностей.
— Сколько вы потеряли? Он покачал головой:
— Более сотни фунтов. — Он тяжело вздохнул, и это вышло комично. — После этого она отказала мне в праве заниматься ее финансами. Один глупый шаг, одна глупая оплошность, и биржа лишила меня всяких надежд, одним махом. Она доверила свои деньги Делони. Я пытался предостеречь ее, говорил, что он распутный мошенник, но она и слушать не хотела.
— Меня она послушала, — сказал я. — Я разоблачил Делони.
Сарменто охнул от удивления:
— Где теперь ее деньги? Я могу снова получить их.
— Ее деньги и ее сердце — разные вещи. Кажется, вы об этом забыли.
Сарменто рассмеялся:
— Можете верить, если хотите.
Жестом я оборвал его смех. Я пришел сюда не затем, чтобы обсуждать чувства Сарменто к Мириам.
— Меня интересует более важный вопрос, а именно: каковы ваши отношения с Рочестером?
— С Рочестером? — переспросил он. — А какие у меня с ним могут быть отношения?
— Что вам о нем известно? — потребовал я, повысив голос и сделав шаг вперед.
Сарменто задрожал.
— Ничего мне о нем не известно, Уивер. Он маклер. Я слышал его имя, вот и все. Никаких сделок между нами не было.
Я ему верил. Сарменто был неприятным типом, но не умел ничего скрывать. Трудно было представить, что он мог лгать мне в этом вопросе, и лгать убедительно. Я отступил на несколько шагов, давая ему понять, что не собираюсь причинить ему вред.
— Я пришел к вам потому, что один мой знакомый сказая, будто слышал, как вы говорили обо мне в связи с Рочестером, — сказал я.
Неожиданно лицо Сарменто расплылось от удовольствия, словно он давно ждал удобного момента сказать мне то, что собирался сказать.
— Думаю, я и вправду мог упомянуть ваше имя. Тогда говорили о вашем расследовании и бились об заклад, останетесь вы в живых или нет. Один господин предложил поставить на то, что вы не доживете до конца декабря. Я поставил пятьдесят фунтов на то, что вы все еще будете живы.
Эта новость действительно меня изумила.
— Польщен вашим доверием, — сказал я рассеянно.
— Не за что. Я просто уравнивал шансы, как меня учили на бирже. Видите ли, Уивер, это идеальное пари. В любом случае выигрыш мне гарантирован.
— Скажите, — сказал я, открывая дверь, — я живу среди христиан уже десять лет, но мне ни разу не приходило в голову стать одним из них. Что вас заставило пойти на такой шаг?
— Вы живете среди них, — сказал он, собираясь выйти из гостиной. — Я хочу сделать то же самое.
Глава 31
Весь оставшийся день и большую часть следующего я провел, пытаясь определить, что делать дальше. Я решил, что с меня достаточно теории. Поэтому в понедельник вечером я надел старое, поношенное платье, поскольку в этот вечер мне не нужно было выглядеть джентльменом. Мне не повезло, так как, выходя из дому, я натолкнулся на тетю, и она бросила на меня такой уничтожающий взгляд, что я не смог сдержать улыбки и сказал, что объясню все позже. Я направлялся в «Смеющегося негра» в Уоппинге, где не бывал с того дня, когда мне удалось заполучить письма сэра Оуэна у Квилта Арнольда.
После всех попыток Адельмана убедить меня, будто я обманывался насчет «Компании южных морей», я осознал, что ни в чем не могу быть уверен, и меня начало беспокоить, что я излишне полагался на свою способность наделить смыслом сведения, вовсе смысла лишенные. В связи с этим я отклонился от своего маршрута, дабы повидаться с Элиасом, надеясь, что застану его дома. Несмотря на то что час был еще не поздний, в особенности для человека с такими привычками, как у Элиаса, мой друг не только был дома, но готовился ко сну. Работа над постановкой пьесы совершенно измотала его, но он уверил меня, что готов выслушать все новости по делу. В ночной рубашке и колпаке, он пригласил меня в свои комнаты, где мы откупорили бутылочку бордо.
— Я прочёл твою комедию, — сказал я, — инахожу ее восхитительной.
Его лицо засияло от гордости.
— Благодарю, Уивер.Я доверяю твоему мнению.