— Но если тамплиеры — Хранители Грааля, почему в Библии их описывают так нелестно? — Коттен вытерла волосы полотенцем. — И почему мерзость? Если в Граале кровь Христа, как ее можно называть мерзостью?
— Это меня и поразило. Речь не о крови, а о том, что кто-то мог бы сделать с кровью… это мерзость.
— Все равно не понимаю.
Джон нашел страницу в Библии, которую отметил, загнув уголок.
— Лучше сядь.
Коттен села на кровать. Джон — рядом. Несколько минут он молчал.
— Ну, говори.
Он тяжело вздохнул.
— Я, кажется, догадываюсь, что Господь предназначил для тебя… для нас, почему мы оказались в этом месте, в это время. Ты — действительно необычный человек.
Коттен похолодела. Он к чему-то клонит, и это наверняка напугает ее до смерти.
— Говори, — попросила она, закрывая глаза.
— Ты особенная, — продолжил Джон. — Даже больше, чем особенная. Ты избранная. И Гэбриэл Арчер тоже так думал. Сказал, что ты единственная. И старая жрица говорила тебе то же самое. Что, если они были вестниками? Несли весть от Бога? Поэтому и говорили на языке, который могла понять только ты — языке Небес, языке ангелов. Ты решила, что тебя просят остановить солнце, рассвет. Но ты перепутала. Коттен, это никак не связано с восходом солнца. Это было бы слишком просто по сравнению с тем, что тебя ждет.
Почти не дыша, она смотрела, как Джон снова открывает Библию на отмеченной странице.
— Тебе нужно остановить не что-то, а кого-то, — он провел пальцем до книги Исайи, нашел двенадцатый стих в четырнадцатой главе и показал Коттен.
Она прочитала фразу и, открыв рот, посмотрела на Джона. Дыхание у нее перехватило, ладони вспотели.
В комнате повеяло холодом.
Коттен перевела взгляд на текст и прочитала еще раз, на сей раз вслух:
— «Как упал ты с неба, денница, Сын Зари?»
«ИБО ВОССТАНУТ ЛЖЕХРИСТЫ И ЛЖЕПРОРОКИ, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных». Матф. 24:24ЛЖЕПРОРОК
Денница? Тот, который Люцифер, дьявол? — переспросила Коттен. — Не понимаю. Этого не может быть. Не может…
Джон терпеливо ждал, пока она пыталась угнаться за сотнями мыслей, которые разбегались, словно шарики по черепичной крыше.
— Сын… — произнесла Коттен. — Значит, я ослышалась — не солнце, а Сын Зари… Люцифер… Сатана? Я должна остановить Сатану. — Она вскинула голову. — Господи, ты с ума сошел?
Перед глазами, словно стая птиц, промелькнули образы Арчера и жрицы культа Сантерия. Шкатулка. Чаша. Крест крестоносцев. Джон, пьющий кофе и рассуждающий о тамплиерах. Торнтон. Список. Ванесса, машущая ей на прощание. Ее туфля. Хранители Грааля.
Сын Зари!
Коттен прижала пальцы к вискам и покачала головой.
— Нет, это безумие. Бессмыслица. Я как будто смотрю фильм ужасов — «Изгоняющий дьявола» или что-то в этом роде.
— Коттен. — Джон взял ее за руки и отвел их от головы. — В этом есть смысл. Теперь во всем есть смысл. Разве ты не видишь? Гэбриэл Арчер оказался там, в гробнице, не для того, чтобы сохранить Чашу, но чтобы передать ее тебе. Он был там, чтобы передать тебе дело — дело, порученное Богом.
— Бред какой-то. — Она отстранилась и встала. — Он был просто пожилым человеком, а вовсе не посланником бога. А теперь он мертв! Я слышала его последний вздох.
— Да, но перед этим он выполнил свою миссию: передал тебе весть, что ты — единственная.
— Ерунда, католическая чушь. Я не верю в Бога. — Коттен резко отвернулась. — А если бы он и существовал, надо быть чокнутым, чтобы избрать меня. Я даже в церковь не хожу. Я никто. — Она запустила пальцы в волосы. — Никто.
Джон поднялся и положил руку ей на плечо.
— Давай все повторим, — сказал он. — Шаг за шагом.
Она обернулась и заставила себя слушать. Казалось, что у нее размякли кости, что она больше не может стоять прямо.
— Люцифер был прекраснейшим ангелом на Небесах — прекрасным настолько, что имя его означало «Сын Зари». Но он был изгнан с Небес за то, что восстал против Бога, думая, что равен Ему. Он был побежден, и его имя на земле стало «Сатана». Долгие годы он ждал случая отомстить Богу за то, что был изгнан. Видимо, время пришло. Пока все ясно?