— Ух ты! — сказал я вслух — машинально. — Так значит, их магия работает! Пятнышки — это, наверное, они: Арнольд, Дэйв и их товарищи!
Пантера шевельнулась и тихонько рыкнула. Уж не знаю, что означал этот звук — угрозу, или согласие, или она просто всхрапнула, — однако же я на всякий случай заткнулся. И продолжал глазеть молча. Цветная схема меня завораживала. Внутри бирюзового овала стадиона перемещались маленькие яркие искорки, а одна, поярче, парила неподвижно почти в самом центре. Интересно, это и есть принц? Хотя, может быть, и один из судей. Через некоторое время я разглядел на море движущиеся мазки света — вероятно, корабли. Еще один или два двигались быстрее и по прямой — я предположил, что это летательные аппараты, потому что некоторые из них перемещались над городом. Все они были окрашены в красивейшие цвета. Ни один из них мне опасным не показался. Но, с другой стороны, я ведь не знал, что именно может угрожать принцу, и не определил бы опасность, даже если бы она свалилась мне на голову.
Как бы то ни было, я застрял тут, на дереве, и мне отсюда не слезть, пока пантера не соизволит уйти. Так что я сидел, глазел, слушал шелест листвы и чириканье лесных птах, и было мне так спокойно, как только может быть спокойно человеку, застрявшему на дереве в ярде от смертельно опасной черной пантеры.
И тут вдруг пантера пробудилась.
Я съежился — но зверь смотрел не на меня.
«Кто-то идет», — заметил он, вскинув голову и подобрав все четыре лапы на ветку. И черным смоляным водопадом беззвучно соскользнул вниз по стволу.
У меня аж лоб вспотел от облегчения. Я прислушался, но ни фига не услышал. Поэтому я принялся довольно осторожно спускаться с ветки на ветку, пока не завидел пантеру, вытянувшуюся прямо подо мной, на одном из нижних сучьев. Еще ниже виднелась голая, устеленная сосновыми иглами земля, а дальше — кусты. И по сосновым иглам шел другой зверь — еще одна огромная кошка, только эта была пятнистая, с длинными ногами и маленькой головкой. Зверь целиком состоял из литых мышц, и казалось, будто он идет на цыпочках. Его мерзкий пятнистый хвост дергался из стороны в сторону. Хвост пантеры тоже дергался, только как-то поизящнее. Кошка подняла голову и посмотрела мимо пантеры прямо на меня. Глаза у нее были большие, зеленые и неприятно всепонимающие. Подойдя к дереву вплотную, кошка просто уселась и продолжала смотреть вверх, мерзко ухмыляясь.
А потом из кустов следом за ней вышел человек.
«Охотник», — подумал я. Потому что он так двигался: непринужденно и в то же время напряженно, подавшись вперед, каждую минуту готовый встретить опасность, — и еще из-за того, что его узкое лицо было очень загорелым. Однако я невольно обратил внимание на то, что он одет в точно такой же замшевый костюм, как у Арнольда и его приятелей, только его костюм такой старый, замызганный и мешковатый, что замшу не сразу узнаешь. «Охотники тоже одеваются в кожу…» — подумал я. Но в глубине души я сомневался.
Человек подошел к мерзкой пятнистой кошке и положил руку ей на голову, между круглых ушей с кисточкой. А потом медленно повел взглядом вдоль ствола, пока не увидел меня.
— Ник Мэллори? — негромко спросил он.
Я хотел возразить. Хотел сказать, что на самом деле меня зовут Никотодес Корифоид — это ведь правда. Однако же я сам выбрал быть Ником Мэллори, когда мы с папой усыновили друг друга.
— Да, — ответил я.
Мне хотелось, чтобы это звучало сдержанно и по-взрослому, однако получилось по-мальчишески: пискляво и вызывающе.
— Тогда спускайся сюда, — сказал человек.
И не успел он это произнести, как я — опа! — в самом деле очутился на земле, на сосновых иголках под деревом, всего в паре футов от него и его кошки. С такого близкого расстояния мне стало видно, что «охотник» использует магию, и к тому же одну из самых сильных, с какой я когда-либо сталкивался. Магия буквально искрилась в воздухе вокруг него, и чувствовалось, что он полон неведомых умений, мощного искусства и глубоких-преглубоких знаний. Он умел перенести меня с дерева на землю одним лишь словом. И, кстати, пантеру он перенес вместе со мной — я только сейчас заметил. Бедная зверюга пыталась спрятаться: она припала брюхом к иголкам и жалась к моим ногам, как будто я мог ей помочь. Похоже, она ужасно испугалась этой пятнистой кошки. А кошка смотрела на нее с презрением.
— Не так-то просто было тебя выследить, — сказал человек. — Что ты тут делаешь?
— Мне велено стеречь границы от всего, что может оказаться опасным для принца, — ответил я. Горло у меня сдавило от страха. Пришлось прокашляться, прежде чем я сумел выдавить: — А вы для него опасны, да?
Он пожал плечами и огляделся, словно пытался понять, где находится. Меня удивило то, что, хотя вокруг был лес, я по-прежнему видел и светящийся бирюзовый овал стадиона, и мерцающее море за ним. Как будто море и стадион были на одной частоте, а лес — на другой. Однако главное, что бросилось мне в глаза, — профиль этого человека был похож на зигзаг молнии. Никогда не видел ничего более опасного — разве что эта пятнистая кошка. Я держался тише воды ниже травы.
— А-а, империя Плантагенетов! — сказал человек. — Нет, для этого принца я не опасен. Нет смысла ему угрожать.
Он все равно потеряет французскую часть своей империи, как только взойдет на трон, и большую часть германских владений тоже, а еще через пару лет он умрет. Нет, мне был нужен ты. Мне предложили награду за то, чтобы тебя ликвидировать.
Коленки у меня сделались ватные. Я попытался сказать, что я-то уж точно ни для кого не опасен. Я же сказал, что не хочу быть императором! Понимаете, мой отец был император Корифонской империи — это за много миров отсюда. Но я не хотел ничего плохого — всего лишь стать магидом и бродить по иным мирам. Я открыл было рот, чтобы сказать это тому человеку, но мой язык вроде как присох к углу рта, и все, что я сумел выдавить, — это какое-то изумленное кряхтение.
— Да, — сказал человек, не сводя с меня жуткого, пронзительного взгляда. Глаза у него были светло-карие, почти желтые. — Да, меня это тоже удивляет теперь, когда я тебя вижу. Возможно, все дело в том, что ты можешь сделать в будущем. На данный момент ты мне кажешься абсолютно бестолковым, но, по-видимому, ты обладаешь достаточно мощным потенциалом, иначе бы эта пантера с тобой не сдружилась.
«Сдружилась! — подумал я. — Кто это сдружился?» Меня охватило такое негодование, что мой присохший язык сам собой отклеился и мне удалось просипеть:
— Я… он же не настоящий. Это мое тотемное животное.
Человек, похоже, удивился.
— Твое — что? С чего ты взял?
— Мне велели погрузиться в легкий транс, выйти в иное место и отыскать свое тотемное животное, — ответил я. — Это единственное объяснение.
Человек раздраженно вздохнул.
— Что за чушь! Эти маги Плантагенетов меня просто бесят. Вся их магия — этакая полуправда, на уровне школьного правила буравчика! Не верь ни слову из того, что они тебе говорят, пока не получишь подтверждения из независимого источника. Магия обширна, обильна и разнообразна. Если ты действительно думаешь, будто это животное — нечто вроде плода фантазии, коснись ее. Положи руку ей на голову.
Если этот человек велит вам что-то сделать — вы делаете. Я не успел даже испугаться, как обнаружил, что наклоняюсь и кладу руку на пантеру, на ее широкую макушку между прижатыми ушами. Пантере не понравилось. Она передернулась всем телом, но стерпела мое прикосновение. Башка у пантеры была теплая и выпуклая, а черная шерсть не была мягкой, как у кошки, — она была жесткая, и каждый волосок кололся. Пантера была такая же настоящая, как и я сам. Кажется, никогда еще я не чувствовал себя таким идиотом. Человек смотрел на меня с неподдельным презрением. И вдобавок ко всему, хоть я и говорил о пантере «она», на самом деле я даже не заметил, что эта пантера — самка, потому что мне было все равно.