– Да не нравился он мне. В последнее время так шустрил, что не поймёшь, чем занят. То он в земском приказе, то в посольском, то в разбойном. Носился так, что лошадь в мыле. Вынюхивал что-то, про крёстный ход всякие подробности выпытывал, особенно – кому сколько обещано. Даже не собираешься ли ты на богомолье выпытывал. Ну и попался мне под горячую руку. Чик – и голова набок. Ты не волнуйся, никто не видел.
– Спросить, что за дела у него, не догадался?
– Да что спрашивать?! Народишко такой пошёл, что ты его хоть на дыбе вешай - молчат. Или брешут как собаки шелудивые.
Иван Васильевич задумался. Дьяки они часто лучше бояр во всех делах разбираются. Ибо должность невысокая, многие бояре внимания не обращают, улизнуть проще, разжалобить быстрее. Симеон проворней, чем он полагал, оказался. Даром что ли, потомок Чингиз-хана. Но именно потому, что потомок, к нему иначе относиться надобно.
– Ты вот что: Борису скажи, чтобы крестный ход в ближайшее воскресенье устроил. Пусть - кровь из носу – обеспечит людей.
– Как так? – изумился Богдан. Два дня всего осталось.
– Захочешь – успеешь, - в голосе Ивана Васильевича появились угрожающие нотки, с которыми Богдан ох как хорошо был знаком! Если государь заговорил так – умри, но сделай. Иначе умрёшь, но другой смертию, гораздо худшей.
– Завтра, завтра – повторяю, а не сегодня, зайди в Симеону Бекбулатовичу и про крестный ход расскажи, да так, чтобы впечатление было. И скажи, что слышал – если народ упросит меня вернуться на престол царей русских, я Бекбулатовичу…
– Упросит, - с готовностью поддакнул Богдан Бельский. – Не сомневайся.
И добавил, подумав:
– Развернёмся тогда…
– Цыц, холоп! Не твоего ума дело! – прикрикнул на него Иван Васильевич. – Не беги вперёд, споткнёшься. У меня сейчас первая задача –Курляндию да Семигалию вернуть. А то ишь, Москва им более не люба, с Польшей унию подписали. Им эта уния кровью выльется. А потом, как Генрих Варшавский помрёт, Ивана вместо него посажу. Пускай Польшу в православие переводит. А потом…
Иван Васильевич замолчал, но Богдан и без слов понял – мечтает царь московский, чтобы и Польша под ним была.
– А что Симеону Бекбулатовичу? – осторожно напомнил он.
Иван Васильевич набрал в лёгкие побольше воздуха и Богдан напрягся – почувствовал, что предстоит услыхать то, о чём он и подумать не мог.
– Пошлю воеводой Курляндию брать – как ни как – потомок Чингиз-хана. А пока…
На лице Ивана Васильевича появилось подобие улыбки. Теперь он смотрел на Богдана Бельского с непонятной снисходительностью, как умудрённый жизнью и знаниями человек смотрит на школяра.
– Тверь в удел дам!
Конец