Как мой визит в Луцзяянь изменил жизнь А Бина, так и успешно устроенная мною свадьба второй раз изменила его жизнь и судьбу. Честно говоря, Линь Сяофан вовсе не была красавицей, и в общении с людьми она не была особенно мудрой, но обладала большим сердцем и терпением. Все заметили, что благодаря ее каждодневной заботе без жалоб и сожалений одежда А Бина стала более аккуратной и опрятной и лицо – чище и энергичнее. В это время он пребывал на седьмом небе от счастья. Через два года А Бин стал счастливым отцом.
Принимая во внимание особые обстоятельства, организация в соответствии с просьбой Сяофан предоставила ей особый двухгодичный отпуск и позволила уехать в дом к родителям, чтобы родить и растить ребенка. Зарплату за этот период ей выплачивали немалую и к тому же прибавили по десять юаней ежемесячно – на расходы на ребенка.
Вскоре после того, как Сяофан вернулась домой, на почту подразделения 701 пришло сообщение: «У нас родился сын. Со мной и ребенком все в порядке. Сяофан».
Я жил рядом с А Бином и почти каждый день ходил навещать его. Парень, который был приставлен, чтобы помогать ему, сказал мне, да я и сам заметил, что с того дня, как А Бин получил телеграмму от Сяофан, он начал из использованных пустых пачек из-под сигарет складывать голубей. Из одной пачки выходил один голубь, он ставил их на стол, в изголовье кровати – везде, куда можно было поставить. Их стало так много, что уже некуда было ставить. Тогда парень-помощник стал вешать их на красных нитях на перила лестницы, на стены, потолок – всюду, куда можно было повесить. Когда Сяофан с сыном вернулись в подразделение, у них по всему дому, во всех комнатах были развешаны разноцветные голуби, кто-то подсчитал – их было пятьсот сорок три штуки. Таким образом, на пятьсот сорок третий день после рождения сына А Бин впервые встретил его. Мальчик был красавцем, особенно радовали его ясные глаза.
Я отчетливо помню, что в тот день, когда Сяофан вернулась, я лично наготовил целый стол еды для их встречи. Вероятно, из-за радости от долгожданной встречи с сыном вечером, когда я позвал их ужинать, оказалось, что у А Бина ужасно разболелась голова, поэтому он уже уснул, приняв лекарство. Было немного жаль, что на этом банкете его нет, но малыш принес всем много неожиданной радости и улыбок.
На следующий день я встал как обычно, совершил небольшую прогулку. Увидев за соседней дверью какое-то движение, постучал к ним и спросил Сяофан, как голова у А Бина. Она ответила, что уже хорошо, он ушел работать, ушел посреди ночи, сказав, что у него срочное дело. Значит, его вызвали в аппаратную помочь предотвратить очередную опасность. Такое и раньше случалось, в этом не было ничего необычного. Когда я уже повернулся, чтобы уйти, Сяофан внезапно словно вспомнила что-то, попросила меня подождать и принесла сумку, сказав, что А Бин просил передать ее мне. Я поинтересовался, что это. Сяофан ответила, что это ей поручил А Бин – рабочие тайны, смотреть нельзя, поэтому она не знает, что внутри.
Вернувшись домой, я открыл сумку, сначала вскрыл слой байковой ткани, потом – холщовой, а под ним была огромная папка с обложкой из крафт-бумаги. Внутри оказалось письмо и магнитофон. Таких сумок, куда можно было положить магнитофон, в то время было немного, во всем подразделении 701, вероятно, только у него и была, ее подарил один из вышестоящих начальников. Я вскрыл письмо – внутри лежало несколько сотен юаней. Я изумился, и у меня возникло нехорошее предчувствие. Я осмотрел магнитофон, в него была вставлена кассета. Тогда я нажал кнопку «Пуск». Сначала были слышны какие-то всхлипы, а потом – плачущий голос А Бина: