Кирилл кивает, и его выражение лица тоже становится серьезным. — Ты настроена на это. Это хорошо. Тебе понадобится более крепкая кожа. Это будет нелегко.
Я встречаю его взгляд, чувствуя обновленное чувство решимости. — Я готова ко всему. Я справлюсь.
Кирилл хмурится. — Не знаю, сможешь ли ты.
Его слова задевают за живое, и я отдергиваю руку, глядя на него. — Ты хочешь сказать, что я слаба? Что я не могу справиться с этим сама?
Выражение лица Кирилла становится жестче, глаза слегка сужаются. — Ты слишком чувствительна, Вайолет. Именно это я и имею в виду. Тебе нужно стать жестче, если ты собираешься сразиться с Джо.
Мой гнев вспыхивает, горячий поток негодования пронзает меня. — Я не слабая, и я не слишком чувствительна! То, что я не справляюсь с вещами так, как ты, не значит, что я вообще не могу с ними справиться.
Он наклоняется ближе, его присутствие подавляет. — Тебе нужно научиться принимать критику, не развалившись. Это касается не только тебя, это касается компании, наследия твоего отца. Если ты собираешься быть лидером, тебе нужно быть сильнее этого.
Я скрещиваю руки на груди, чувствуя смесь боли и ярости. — Я могу быть сильной, не будучи холодной и бессердечной, Кирилл. Есть больше, чем один способ быть лидером.
Он усмехается, качая головой. — Ты думаешь, это о бессердечности? Это о выживании. Если ты проявишь хоть какую-то слабость, Джо будут этим пользоваться. Акционеры это увидят. Тебе нужно быть непроницаемой.
Его слова ранят меня глубоко, и мне трудно сохранять самообладание. — Я думала, ты здесь, чтобы поддержать меня, а не уничтожить.
— Я поддерживаю тебя, — парирует он твердым голосом. — Но ты должна понимать, что это не игра. Это война. На войне нет места чувствительности.
Я отворачиваюсь, чувствуя, как комок подступает к горлу. — Мне не нужно, чтобы ты говорил мне, что чувствовать, Кирилл. Мне нужно, чтобы ты верил в меня.
Он встает, возвышаясь надо мной. — Я верю в тебя, но тебе нужно стать жестче. Это именно то, о чем я говорю. Ты не можешь позволить каждой мелочи задевать тебя.
Его доминирование ощутимо, и я чувствую прилив неповиновения. — Тебе нужно понять, что сила проявляется во многих формах. То, что я не веду себя как ты, не значит, что я не способна.
Мы стоим, воздух пропитан напряжением, никто из нас не желает отступать. Часть меня хочет наброситься, чтобы он увидел, что я сильная, но другая часть понимает жестокую реальность, к которой он пытается меня подготовить.
Наконец я отворачиваюсь, мне нужно время, чтобы собраться с мыслями.
— Мы продолжим эту дискуссию завтра, — говорит он холодным голосом.
— Нет, не продолжим, — говорю я, поворачиваясь к нему лицом. — Мы сейчас же займемся этим, как взрослые.
Я вижу, как его лицо темнеет, и вздрагиваю.
Глава 20 — Кирилл
Как бы ее непокорность меня не бесила, есть несомненная часть меня, которую заводит ее огонь, ее нежелание отступать. Это сводящая с ума смесь эмоций, которую я не могу примирить.
— Мы поговорим об этом позже, — говорю я, стараясь, чтобы мой тон оставался ровным.
Она останавливается и поворачивается ко мне лицом, ее глаза сверкают. — Нет, мы поговорим об этом сейчас. Как взрослые.
Ее вызов выводит меня из себя. — Ты ведешь себя безответственно и по-детски, Вайолет. Это не игра.
Ее лицо вспыхивает от гнева. — Ты ведешь себя как деспот, Кирилл. То, что ты привык, что люди съеживаются перед тобой, не значит, что я буду.
Мой темперамент вспыхивает, и я чувствую, как между нами нарастает жар. — Ты не понимаешь, да? Речь идет о выживании. Наследие твоего отца под угрозой, а ты слишком занята своей чувствительностью, чтобы увидеть общую картину.
Она подходит ближе, ее глаза прикованы к моим, ее голос повышается. — Я продолжаю говорить тебе, есть больше, чем один способ быть сильным. Ты думаешь, что твой путь, единственный путь, но это не так.
Мы оба уже на ногах, спор нарастает, пока мы почти не соприкасаемся, наше дыхание становится резким, жарким. Я чувствую, как между нами потрескивает напряжение, и, несмотря на свой гнев, я не могу игнорировать волну возбуждения, которая пульсирует во мне. То, как она противостоит мне, ее яростная решимость, это опьяняет.
Она замечает это, на мгновение опускает глаза, а затем снова смотрит на меня с понимающей ухмылкой. — Тебе это нравится, не так ли? Тебе нравятся упрямые женщины.
Я стискиваю зубы, отказываясь доставить ей удовольствие. — Нет, не нравятся.
Она тихо смеется, и этот звук одновременно насмешливый и соблазнительный. — Лжец.