Когда я позволяю своим глазам блуждать по комнате, мое внимание привлекает семейная фотография на его тумбочке. Это маленькая фотография в рамке женщины с добрыми глазами и нежной улыбкой. Сходство между ней и Кириллом несомненно. — Это твоя мать? — тихо спрашиваю я, мой голос нарушает тишину.
Кирилл молчит некоторое время, и я чувствую напряжение в его теле. Его рука слегка сжимается вокруг меня, и я думаю, не перегнула ли я палку. Наконец, он делает глубокий вдох и говорит, его голос тихий и наполнен эмоциями, которые я не могу точно определить. — Да, это она.
Я жду, чувствуя, что он хочет сказать что-то еще. Через мгновение он продолжает. — Ее убили, когда мне было пятнадцать. Прямо на моих глазах.
Холодок пробегает по моей спине от его слов, и я слегка поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, мое сердце разрывается от боли, которую я слышу в его голосе. — Кирилл, мне так жаль.
Он смотрит на фотографию, его глаза устремлены вдаль, как будто он видит что-то вдалеке. — Это была конкурирующая банда. Они хотели послать сообщение моему отцу. Они ворвались в наш дом и… Я видел, как они убили ее. Я был слишком молод, слишком слаб, чтобы что-то сделать. Я не смог ее спасти.
В его голосе чувствуется грубая боль, и я протягиваю руку, чтобы нежно коснуться его лица. — Не могу представить, как ужасно это было для тебя.
Он закрывает глаза, его челюсти сжимаются. — Тот день изменил все. Я поклялся никогда больше не быть слабым. Я посвятил свою жизнь тому, чтобы стать сильным, чтобы никто из тех, кто мне дорог, больше никогда не пострадал. Вот почему я такой, какой есть, Вайолет. Вот почему я такой… крепкий.
Я наконец понимаю. Его непреклонная натура, его яростная решимость защищать, все это проистекает из того травматического события. — Теперь я понимаю, — тихо говорю я. — Почему ты так целеустремлен. Почему ты так защищаешь.
Он открывает глаза и смотрит на меня, сквозь его обычное стоическое поведение проглядывает проблеск уязвимости. — Прости, если я был суров с тобой. Я просто… Я не могу вынести мысли о том, что могу потерять кого-то еще.
Слезы наворачиваются на глаза, когда я осознаю глубину его боли, бремя, которое он несет так долго. — Тебе не нужно извиняться, Кирилл. Ты столько всего пережил. Это я извиняюсь, что поднял эту тему.
Он качает головой, его рука движется, чтобы коснуться моей щеки. — Нет, все в порядке. Может, это хорошо, что ты знаешь. Может, пришло время мне впустить кого-то.
Я нежно целую его в губы, чувствуя, как волна эмоций накрывает меня. — Я здесь для тебя, Кирилл. Тебе не придется нести это в одиночку.
Он ничего не говорит, но я чувствую, как его руки сжимаются еще сильнее. Ему это нужно, я думаю.
После минуты молчания Кирилл прочищает горло и меняет тему. Я чувствую, как он отдаляется, отстраняется.
— Вайолет, нам нужно обсудить еще кое-что. Мы с подозрением относимся к твоему дяде Джо. Мы считаем, что он нацелился на тебя и нацелился на твоего отца, пытаясь захватить компанию.
Его слова ударили меня, как удар под дых. Я слегка отстраняюсь, чтобы посмотреть ему в глаза, ища любой намек на то, что он может ошибаться. Но выражение его лица серьезно, и я знаю, что он не сказал бы ничего подобного без доказательств. — Джо? Мой дядя Джо?
Кирилл кивает, его глаза полны смеси гнева и беспокойства. — Мы провели расследование, и все признаки указывают на него. Мы думаем, что он предпринимает шаги, пытаясь подорвать тебя и наследие твоего отца. Он завидует и видит возможность взять под контроль.
Мое сердце разрывается от этого откровения. Я знала, что дядя Джо всегда завидовал успеху моего отца, но я никогда не думала, что он опустится так низко. Предательство глубоко ранит, и я чувствую, как волна отчаяния накрывает меня. Кирилл был прав, я действительно никому не могу доверять.
Я смотрю на него, мои глаза полны слез. — Могу ли я доверять тебе? — Вопрос повисает в воздухе, нагруженный всеми моими страхами и сомнениями.
Выражение лица Кирилла смягчается, как никогда раньше. Он прижимает меня к себе, его рука нежно гладит мою спину. — Да, Вайолет. Ты можешь мне доверять. Я здесь, чтобы защищать тебя, чтобы быть рядом с тобой. Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.
Его слова, словно бальзам для моего израненного сердца. Впервые я вижу человека под жесткой внешностью, того, кто был сформирован болью и потерями, но кто все еще способен глубоко заботиться. — Спасибо, — шепчу я, чувствуя облегчение и комфорт в его объятиях.
Он целует меня в лоб, нежный жест, который заставляет меня чувствовать себя в безопасности и желанной. — Мы справимся с этим, Малышка. Я обещаю тебе это.