Якоб боялся дёрнуться, одно неправильное движение или подозрительный звук и копы могли их раскрыть. Он вновь повернулся к Сильверадо, “Шериф” и Джери договаривались о приезде эвакуатора. Пиджак прокашлялся, нервно мотнул головой, и, стараясь сделать это как можно более естественно, он проскрёб туфлёй по земле, с силой отправив горсть песка в канаву, прямо на голову пленницы. Девушка встряхнула головой, пыль попала в нос и она раскрыла рот, готовая чихнуть.
- Эвакуатор прибудет через полтора часа, если желаете, можем отвести вас троих в город, - напряженный голос “Шерифа” рычал так же, как когда-то рычал движок не заводящегося Сильверадо.
- Нас только двое, офицер - рычал Джери в ответ, скалясь.
Кто-то чихнул. Джери и “Шериф” обернулись на малинового. Непонятно почему, у его ног поднялась пыль, он вмиг вырос, как фонарный столб и, кажется даже, побледнел.
- Что это было? – спросил шериф.
- Я чихнул, - с каменным лицом ответил Якоб.
Шериф отвернулся от автомобиля, вышел на середину трассы и резко остановился на месте, как будто ударился о невидимую стену.
- Что вы прячете за спиной? – уверенностью и бесстрашием офицера можно было переворачивать машины и гнуть железные прутья.
- Пистолет, - ответил Як.
- Зачем вам пистолет?
- Для самообороны.
- Для самообороны от кого?
Рука Якоба вспотела, он видел, как пальцы “Шерифа” поигрывают в воздухе, пританцовывая в опасной близости с кобурой и револьвером. Солнце вот-вот сядет, тени длинною в бесконечность устремлялись за горизонт, сплетясь по пути в нечто чёрное, нечто непредсказуемое. Пот, суровая мужественность и лезвие, бежать вдоль которого, было уже почти невозможно.
- Следы… - шериф указал левой рукой на песок у дороги, - два следа… - после он указал большим пальцем назад, закинув руку за плечо и попадая им аккурат в Джери, - тот гражданин сидел на месте, я это отчётливо видел. Спрошу ещё раз, кто третий?
«Ну давай, ублюдок, постреляем» - думал Як, разминая плечо.
Шериф медленно направил руку к револьверу, нутро Якоба сжалось до размеров яблока. Слюна застряла в горле. Оба знали: побеждает быстрейший… Темечко “Шерифа” нашло удар, и он упал. Бита поломалась надвое. Джери начал шарить её на заднем сиденье ещё с того момента, как офицер отвернулся.
Якоб выхватил ствол и направил его в сторону “Форда”. Выстрел - осыпалось стекло. Выстрел – дыра в капоте. Выстрел – зеркало заднего вида в труху. Форд газанул, объехал Сильверадо, проскочил мимо стрелка и устремился на запад, умчав на сотню метров.
Якоб целил по колёсам, но ярко-малиновые лучи солнца били ему в глаза – летело в молоко. Тогда Як глубоко вдохнул, по-индейски прикрыл лоб, расслабил ведущую руку и сосредоточился. Пуля угодила ровно в колесо. Машину завертело, центр тяжести сместился, и она опрокинулась набок. Пиджак гордо ухмыльнулся, по-ковбойски прокрутив пистолет в руке.
- Хули стоишь, Джери, добивай того говнюка! – пиджак махнул на запад.
И Джери побежал трусцой добивать говнюка в машине, пока тот не очухался. Тем временем Якоб злодейски улыбнулся. Он обернулся, в голове его крутилось тысяча измывательств над полуголой проституткой, и он не мог решить, какое было лучше.
Но полуголой зайки в белой ночнушке в кустах не оказалось. Она гасила в пустыню со скоростью кролика.
- Куда, блядь! – Якоб направил ствол ей в ноги и выстрелил. Щёлчок. Патроны закончились. – Остановись, или я тебя догоню и поимею!
И он побежал трусцой иметь крольчиху. Догнать её было не сложно, скорее муторно и неприятно – все носки теперь в песке. Он заламывал её за руки, лицо её было в ссадинах, на глазу красовался фингал.
- Я тебя ненавижу, ушлёпок, - кричала она, пытаясь вырваться.
- Посмотрим, что ты скажешь после нашей с тобой бурной ночи, - дьявольски хихикал Якоб, - Лезь наверх, сучка, пока я тебе колени не по переломал.
Девушка поднималась вверх, позади шёл пиджак. Как только её голова оказалась на одном уровне с дорогой, раздался выстрел из револьвера. Черепушка черноволосой разлетелась, как арбуз после удара по нему кувалдой. Сексуальная белая спина выгнулась и подалась назад, скатившись с обрыва. Где-то у дороги, тяжело дышал пришедший в себя “Шериф”.
- Ебалай! - Якоб прижался к краю обрыва и ухватился за голову, - это был наш пленный!
Слипшийся от запекшейся крови глаз “Шерифа” дрогнул. Зубочистка, которую он не выронил даже после потери сознания, хрустнула, обломавшись напополам. Где-то вдали, у перевёрнутой полицейской машины, с громким грохотом, дробовик выплюнул свои дробины. Послышался чей-то крик и маты.