– У меня рука отваливается, – заявил Лордан после четырех повторений обоих упражнений. – Будет только хуже, если я заявлюсь в суд с болящими мышцами.
– Лентяй, – бросила Эйтли. – В таком случае займемся упражнениями для ног.
Речь адвоката превратилась в поток нескончаемых жалоб и стонов, но оставила девушку абсолютно равнодушной. Они переместились на площадку, на поверхности которой были изображены пронумерованные контуры стоп. По команде тренера фехтовальщик начинал перемещаться по отпечаткам, постепенно наращивая скорость. Продвинутый курс требовал проделать то же самое, но вслепую.
– Можно мне наконец отдохнуть? – взмолился Лордан, вытирая пот. – Сколько раз я говорил тебе, что ненавижу тренировки, но ты же никогда не слушаешь.
Серию с завязанными глазами пришлось повторить трижды, прежде чем Бардас сумел выполнить ее в совершенстве. Тридцать один из сорока считалось великолепным результатом.
– Довольна? – язвительно поинтересовался Бардас.
– Неплохо, – согласилась помощница. – Обруч.
– Эйтли!
– Обруч, – спокойно повторила девушка.
Снаряд представлял собой кольцо размером с яблоко, которое свешивалось с балки, закрепленной под потолком. Под ним был очерчен круг диаметром в пять шагов. Тренирующийся перемещался по периметру полувыпадами, каждый раз продевая меч сквозь кольцо. Усложненный вариант включал необходимость отразить привязанный к обручу отвес, который неотступно преследовал движущегося фехтовальщика. Это упражнение вызывало у Лордана наибольшую ненависть.
Вскоре вокруг собралась толпа восторженных зрителей, не всякий день увидишь человека, способного проделать упражнение целиком, а два полных круга свидетельствовали о непревзойденном мастерстве.
– Пошевеливайся, я не собираюсь ночевать здесь, – бросила Эйтли.
– Значит ли это, что я могу наконец пойти домой? – безнадежно поинтересовался Бардас.
– Только после того, как выполнишь «мешок» и «вязанку».
«Мешок» представлял собой кожаную грушу, наполненную влажной глиной, и по консистенции напоминал человеческое тело. На нем отрабатывались сквозные удары. «Мешок» имел неприятное свойство через некоторое время разваливаться, поэтому зимой Классы использовали забракованные свиные туши, но летом из-за жары приходилось довольствоваться глиной. «Вязанка» составлялась из охапки плетеной соломы толщиной в шею человека, плотно стянутой посередине. Хороший фехтовальщик был способен разрубить ее с одного удара.
– Я же вымажусь грязью с головы до ног, – запротестовал Бардас, глядя, как помощник наполняет мешок глиной.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ничего, просто констатирую факт, – пробурчал в ответ Лордан. – По-твоему, у меня целый гардероб рубашек?
Адвокат нанес дюжину ударов, когда Босмар наткнулся на что-то твердое, чего в этом мешке быть никак не должно. Клинок изогнулся, как мокрая соломина, и сломался на расстоянии фута от острия. Фехтовальщик угрюмо посмотрел на оставшийся в руке обломок и грубо выругался. Эйтли сочла разумным воздержаться от комментариев.
– Ну, вот и все, – сказал Лордан, швырнув клинок на пол. – За десять дней до поединка я потерял свой лучший меч. По-моему, все ясно.
Не глядя по сторонам, адвокат направился к выходу. Возле клетки с птицами его встретила плотная толпа. Пробираясь сквозь нее, Лордан неожиданно узнал виновника сборища и остановился посмотреть. Внутри высокой узкой клетки находился его оппонент в грядущем процессе, знаменитый адвокат Зиани Олвис. Пространство у его ног было усеяно трупиками колибри, и помощник как раз собирался запустить следующую партию птичек. Обычно для этих целей использовались воробьи – убить колибри значительно труднее.
В момент, когда помощник закрывал клетку, сквозь прутья решетки, справа от Олвиса, влетела муха. Не поворачивая головы, тот взмахнул клинком, рассек муху на две половинки и опустил клинок как раз вовремя, чтобы лишить жизни первую колибри из новой серии.
Остаток дня Лордан провел в кабаке, приводя себя в состояние полного бесчувствия.
Перимадея, Тройственный Город, невеста моря и владычица мира, пребывала в упадке. Периоды депрессии с ней случались и раньше, но никогда не было так плохо, как сейчас. Еще семьдесят пять лет назад ее владения простирались от Зимики в отрогах далеких гор до Таядрии у подножия двуглавой горы, охранявшей вход в Серединное море. Теперь на существование Зимики указывали лишь конские следы в высокой степной траве да развалины каменного кремля, а обе крепости Тандрии заняли враждующие бароны, каждый из которых провозгласил себя истинным императором и управлял группкой скалистых островов и населяющими их пиратами.