И странно, что они так странно пучеглазили, насупив брови, чуть было, не попытавшись повторить горе известный декабристский демарш, слегка подрав перья своим невольным конвоирам, в лапы которых сами, по желанию, пошли. Заведомо не стоит оправдывать этих дешевых созданий, за незнание английского языка - это совершенно не то, что заставило их опустив головы, преспокойненько отдаться первым встречным, пардон за грубость. Я уже неоднократно говорил о том, что пассажиры «Гельвеции», не все естественно, проявляли странную покорность, смиренность, тогда, когда это совершенно мешало, и делало из них тряпку. И вот странно, «тряпки», свалившись в подвал, по небольшой, но, как и повадно по классике жанра крутой лестнице, успокоились, получив парочку миленьких ссадин.
Американцы, совершенно не желая кого-то угнетать, ощущая банальный привкус того самого, ушедшего под воду Порт-Рояля, пиратского городка, просто хотели избавиться от обузы, хотя бы на эту ночь, что посвятить ее скверному промыслу, процветавшему здесь до сих пор, хоть и не так открыто, как еще двадцать лет назад - приманивая наиболее несдержанных старателей шедших, плывущих, ползущих в совершенно «содомистские гавани», как Доусон, Серкли-Сити, в конце концов «Сороковую милю». Знающему человеку и сейчас, спустя время, что-то мешало дышать. Даже в Джуно, который не стал главной звездочкой того времени, очень сильно ощущалось влияние «лихорадки», несмотря на то, что многие домишки не застали то время в этом «бурно развивающемся», по рамках, Аляски конечно, а не Огайо, городка.
Дух русской Аляски навсегда растворился в том, что мы называем «королевской» или «царской» водкой. Но увы, не оставив желанной песчинки благородного металла. Брошенные без пояснений, стали переставать быть овечками, матросики попытались выбить дверь, стучать, но все не имело никакой силы. Дверь напоминала что-то из средневековья, обшитое железными листами с шипами! И в таком мраке кое-кто отхватил именно от них.
Но всему приходит время, и уже днем следующего, такого же безрадостного дня, уже более мягко, спокойно, без лишних телодвижений, незнакомцы повели ребят в одно неплохое здание, в котором жил дух педанта, и буквоеда с формалистом.
можно было осмотреться и увидеть небольшую часть этого крохотного селения, укрытого между островами и материком. В целом то, что они успели увидеть по дороге, им понравилось. Это точно ближе глазу, чем одинокие ледники, голый, практически арктический берег и злополучное море, которое теперь внушает страх, страх и еще раз страх. Потому что всякое кораблекрушение, пережитое вами - это отпечаток смерти, которой не удалось вас победить тогда, но теперь обычное спокойное ожидание конца сменяется на ожидание реванша, её конечно. Напряжение, скрытое каменными выражением лица во время суточного путешествия на баркасе, должно было разбиться обо что-то, так как ничто не убивает человека, как это его фобии, аманатом которой он стал. И этим четырем мужчинам было очень пережить этот этап.Незнакомцы постучали в дверь, что-то сказали, и трое из них «показали» на открытую дверь. Интерьер дома заставил завидовать. Но далеко пройти не удалось. И в этих апартаментах не вписывались измученные русские. Охотники то выглядели вполне неплохо. Вышел мужчина, в роскошном мундире. На фоне его все были декадентами. Мужчина с типичной европейской внешностью, с роскошными шевелюрами, был слегка зол. Прямо самую малость, возможно из-за брезгливости к гостям. Но, тем не менее, вскоре общение успокоило его, он даже заулыбался. С жестом, схожим на «ну и ладно», пригласил рукой на второй этаж. Он был попроще, будто еще в состоянии ремонта, стройки. Но вот личный кабинет с широкими ставнями и видом на окрестности Джуно, выраженные все теми же горами и соснами, вновь поразил своей просторной роскошью. Вроде бы ничего. Стол как стол, рога Карибу, флаг, чернильница на огромном пустом столе. Висящая позади карты - благостное величие.
Паркет, покрытый лаком. И один стул. Для него, эгоиста.
И какие-то милые картины природы, которые, правда, оказались слегка «подкопченными» по бокам, не все, а лишь три, по причине не самой отлаженной работы камина - расположенного по противоположную сторону от рабочего места. А вот между этими крайностями холода ума и очага тепла можно было хоть танцевать. Поздней стулья все же принесли. Вернее, табуреты. Адам Смит - еще одна персона этой нескончаемой истории.