- Нельзя их понять, хоть ты лопни, хоть ты тресни, но это чертовски неправильно, загонять нас в зиндан. Я бы такой, чтоб сбежать. Пусть ищут. Раз не могу вспять время... так хоть попытаюсь изменить напоследок свою судьбу.
***
Шестой и седьмой день жизни в новых условиях не принесли с собой ни одной съедобной раковины, моллюска, даже травинушки, имея в виду водоросль. Показавшийся слабым отлив, и практически штиль. Этого было недостаточно для того, чтоб обрадовать Татьяну и Евгения. К концу шестого дня городок был практически сооружено. Но сил не хватало и всю эту лачугу перенесли чуть ближе к берегу. Частично. Метров на пять.
Вариант не из лучших - «влияние» подлесья уменьшилось, но само «строение» стало более законченным. Восемь яликов, из которых четыре были поставлены в ромб, ребром, были усилены камнями, которые можно было удержать руками. Внутри уместились наиболее небольшие суденышки, стоящие дном на холодном берегу. Высота конструкции чуть меньше пяти футов. Работа была завершена вскоре после заката. Огонь так и не был добыт. Воду пришлось пить солёную - ночью к относительно далекому ручью естественно никто бы не пошёл. Ночь на седьмой день прошла спокойно. То была последняя тихая осенняя ночь. Ни злосчастного дождя, ни звука прибоя.
Но крик! Душераздирающий, кроткий. И вновь затишье. И всё. Гораздо позднее вскроется причина того агонизирующего вопля. Это была последняя секунды жизни одного из вольных изгоев - не выдержавших ларго новой общей для всех жизни. Он возвращался к берегу, повторяя логику следования наших знакомых, но смерть застала его на том злополучном месте, ставшим могилой для первой утраты на этой проклятой земле - мальчика. Расстояние равное примерно двум милям естественно позволило услышать этот, точно человеческий крик. Но не позволило услышать щелканье хищных челюстей, вскоре насытивших двух волков. Возможно, что даже хорошо, что это самый страшный в мире звук не был донесен.
У волков за века естественного отбора выработался инстинкт, заставляющий их бояться человека при встрече. Повинуясь зову природы зверь, обитающий в природных условиях, как правило, уйдет из мест где, часто начинают появляться люди. Однако не стоит забывать, что, как и все псовые, волк - сильное, умное и легко обучающееся животное.
Поэтому то, насколько силен страх перед человеком, очень сильно зависит от кормовых условий, времени года, места обитания, а также условий существования и жизненного опыта конкретной особи. Волк, хоть раз в жизни попробовавший человеческое мясо с легкостью становится людоедом, предпочитающим именно его другой пище.
Сын и мать из этого хищного семейства, пока, вероятно, отец семейства разбирался с еще одним «потерянным», оставшимся в самом гроте, все же перешли через этот Рубикон и стали людоедами.
А все бедой сильнейший чертовский голод, после, казалось бы, недавнего лета. Но эта дикая собака не была обучена искусству тюленя - умению откладывать за самый благоприятный для ловли период запасы в своем теле в виде сотен фунтов жира. Да или даже более знакомый этому хищнику зверь-конкурент - медведь. Пусть даже и не белый - хотя обитающее собратья чуть севернее были знакомы и с ним, а обычный черный или бурый, все же обладающий таким ценным навыком. Но нет, им надо было питаться регулярно. А вот с этим были трудности.
Как и было подмечено людьми ранее, местные леса почему-то не баловали живностью.
Большая часть животных обитала на многочисленных островах, спасаясь с давних времен от хищников, а теперь и от «новых людей», с едким пороховым запахом. Ведь ранее, когда этот край населяли исключительно, скажем так аборигены, то и не было никакой боязни, и никто никого не загонял в труднодоступные леса, окруженные ледниками - коих тут вагон и маленькая тележка, а в большей степени в горы. Причем на большую высоту. Благо горы позволяли. Здесь трехкилометровых вершин было пруд пруди, и не все из них полностью были поражены оледенением.
Волки ленивые существа, и поначалу, в переходные годы, когда белые люди постепенно, с нарастающим азартом стали отстреливать штабелями местных косуль, оленей, и прочую милую живность, все еще, невзирая на недостаток в пище, не поднимались слишком высоко. Проходили годы, и ситуация все усугублялась, загоняя все выше и выше.
ежели это было панацеей. Но теперь, уже когда и на достаточно высоком уровне над землей не хватало животных - по причине наступающей зимы и прогрессирующего вертикальным образом новообразования «зимних отложений», которые скрывали мох, лишайник и иные вкусности для копытных, постепенно, возвращались «домой». А там - никого. Не менее ленивые «жертвы», обладающие еще куда более скромным интеллектом, ждали до последнего, изнуряя и раздражая.