Я надеюсь, вы поняли, о чем речь. Но увы он не успел телеграфировать туда, куда хотел - в одну межправительственную, малоизвестную, капиталистическую организацию, об этом также узнали в последнем листе его дневника, попавшего в качестве изъятых документов, так как в нем велись те самые, весьма любопытные расчеты и иные статистические данные, над которыми позднее, как все «устаканиться», будут потеть различные «следователи».
И благодаря чему полетят головушки всех, кто остался, но был указан в любом качестве. Документы найдут сравнительно быстро, так, как к тому времени, внедренные в сентябре разведгруппы узнают все, что нужно, в том числе и адрес жилища одного из главных людей в городе по их мнению.
Иван Савельевич практически предчувствовал то неладное, что произошло с судном. Он хотел перестраховаться, и по удивлению судьбы не зря. Но его мысль оказалась недонесенной. Да и в тот день - даже если приняли, то скорей всего никто бы физически не успел связаться с тем краем и получить ответ.
В случае с «Гельвецией» вариант на помощь с материка был нулевым, как и собственно на все остальные корабли. И роптать тут не на кого. Всякая крайняя эвакуация - это путь в одну дорогу, так как уже некому заниматься маяком места отбытия. Да и если он вдруг бы почувствовал своим сердцем проблему в день, когда это все случилось, то и тогда это было невозможно. А здесь еще снова вступали различные, но такие губительные обоснования на «отклонения от курса», «проблемы с связью», так что уж точно нет, будто себя, успокаивая вновь и вновь.
Те немногие родственники и близкие друзья, оставшиеся на суше, и не подозревали, что там что-то случилось. Им не было обещано ничего - даже, если бы те добрались. Мир еще не был связан тем, что позволило общаться по схеме каждый к каждому, такой известной нам, современникам. А тем, кто ушёл в сторону Китая, Кореи - тем более. Многие из них выпадут из жизни на несколько лет. Остается лишь сухо констатировать, что вновь и вновь мы наблюдали то, что было раньше, но по ту сторону необъятной страны, со своими особенностями. Теряли родственные связи, люди становились друг для друга пропавшими без вести, и данная энтропия в большинстве своем так и не была снята.
Правительства в изгнании - да, их было, как и повадно в такие глупые времена несколько, вовсе не занимались такой централизованной и важной работой по уточнениям в списках, прибывших в конкретные порты. Максимум, который они делали - посильная помощь в распиле остатков денег, антикоммунистические газетки, и гуманитарная помощь нуждающимся.
Приходится лишь сравнить намертво свалившегося г-на Фролов и его верного пернатого друга. Кажется, Иван Савельевич - это отражение города Владивостока, а попугай, не в обиду, а с уважительной коннотацией - его оставшимся населением.
Разбитое каменное сердце города, вырывающееся из груди, с жаром, подобным в доменных печах, невольно охлажденный дождевой водой - океаном, окружавшим его со всех сторон. И умненький зверек - преданный и честный до последнего момента своему господину. Ведь все мы вассалы и слуги, лакеи и младшие братья своих городов и селений. Владивосток перестал быть последним рубежом.
«Белое» прошлое скрылось за горизонтом, напоследок оплакивая своих героев, таких, каким были те немногие и почему-то забытые люди с большой буквы....
На пределе
Волки и здесь, у границ с Канадской территорией Юкон - огромной по площади и совершенно малозаселенной даже спустя почти что век, теряли самообладание. Небольшая, сравнительно небольшая волчья стая, чуть менее десяти особей, не могла бесконечно скитаться вокруг людей, и заметив, сквозь растительность, то, что-то там, на склоне, весьма удобном месте для нападения, возжелала начать все же действовать. Люди никогда ранее не становились их добычей, но набивший оскомину голод - действующий и на это замечательное семейство, принуждал что-то делать. Скопище ночью - нарушая все мыслимые завета христианства продолжала проводить похороны, что принудило оставшимся в сознании привести к порядок важное оружие против хищников - того, чего не хватало, а именно огня.
В полной темноте копать было не только неудобно, но и страшно. Голодные люди, молящие дожить до утра - чтоб затем уже выпить всю воду местной речки, дабы найти хоть что-то на зуб, как было сказано ранее - имели проблемы с координацией. Несмотря на то, что они сменяли друг друга в этом трудном, но важном деле, сил банально не хватало и продвигалось все очень слабо. Огонь все-таки зажгли - и к великому счастью, таким образом, отогнав птиц и робких волков, хотя бы на эту ночь. Общество, сократившееся на треть - в «активном» плане, вынуждало себя снова бороться.