«Мне всегда хотелось, чтобы был дом в лесу, вдали от всего, место, где можно уединиться, побыть самим собой, насладиться красотой природы, послушать пение птиц, стать частью дождя, ощутить это невероятно чувство жизни, когда счастье переполняет и хочется бежать, как ребенок. Но тогда, после тех событий, я никогда не вспоминаю о своей мечте, оказавшейся для меня нового, страхом. Больше никогда мне хочется видеть ни лес, ни горы, я абсолютно не люблю тишину и конечно же голод»
---
«И спустя восемь дней нашей пешей «прогулки», мы шли непонятно куда и непонятно зачем. Я видел поломанный компас и какую-то морскую карту в первый день «высадки», но так и не понял, почему ничего из этого так и не было использовано в нужных целях. Мы шли - потому что шли, а не ради какой-то конечной цели. Мне тогда отчетливо казалось, что, пройдя тысячу верст, мы не найдем никого. Ведь, как нам было известно, Аляска - сестра нашей Сибири - пустой и дикой территории, где главным является, не, казалось бы, вездесущий человек, а природа и иные неведанные факторы. Река за рекой, тошнотворные силуэты гор. Единственное чего не было - ощущения, что мы ходим по кругу. Вот что точно, так это то, что с каждым шагом, мы все дальше и дальше отходили от берега, надеясь на русское авось. Но и возразить нечего было. Вариантов не имелось, думать не получалось.»
---
«Впервые за все это время я услышал что-то схожее на издаваемые лосём звуки. Той ночью, когда мы ушли, покинув остальных, по непонятным мне причинам. Имея одно ружье, которое вскоре - превратилось в два, ранним утром нас догнал перепуганный молодой парень с ружьем и чемоданом - бежавший за нами, мы могли наконец начать охоту. Ведь те небольшие и смехотворные животные, пойманные ранее - это позор, для такой, объективной богатой на животный мир территории. Надо было еще попытать удачу на реке. Разве здесь, пусть даже в октябре, не нашлось бы парочки лососей? Разве эта самая Аляска такая скучная? Или мы попали в какую-то черную зону, ослепившую наши глаза...»
По воспоминания Владимира Оболенского-Каспийского:
«Тогда и я не знал, зачем пошел, отделяясь от группы. Но меня что-то вело, не давая никаких комментариев, аннотацией. Я шёл и за мной перемещались силуэты. Это напоминало повтор того, что мы заметили ранее, на примере двух «князьков», спекшихся очень быстро. Но мне не хотелось повторять их судьбу, и лежать в дерьме, крови, ожидая манны небесной, и орлов, которые с удовольствием бы мне вырвали бы глаза, даже живому. Пройдя два часа по времени - примерно, мы уткнулись в водную преграду. Замечено еще по той реке, что ее ширина варьировалось в большом диапазоне, следовательно, я был уверен, что мы найдем и очень быстро то самое подходящее место. В тот день я смог заснуть.»
---
«Женушка разбудила меня уже с рассветом - медленным, и неспешным, едва переборов собственное бессилие, примерно, как и мы, едва вставшие на ноги, и не ожидающие плотного завтрака, сразу же стали двигаться вдоль русла реки. Я не понимал, как она держится на ногах - но я точно знал, что в этот день, наконец, нужно найти еду...»
Анахронизм из прошлого - летоисчисление, вернее менее пафосное «ведение календарных дел», в общем-то, оставалось упраздненным, но поддерживаемым силами нескольких человек, но, прежде всего, одним мужчиной, держащим всё в голове, но оставшимся там, на холме, и стремительно теряющим силы.
Харитон - а именно так звали часовщика жизни в этом обществе, искал того, кто мог заниматься этим важным «делом».
Но всем было не до этого. Кто-то считал, что уже ноябрь, кому-то было безразлично. Тем вечером, он остался брошен, как и многие другие, там на холме. А вскоре он погиб от истощения сил.
Но его дело было продолжено, владельцем того «блокнотища» - последним человеком, с которым общался Харитон. И благодаря лишь этому человеку до нас дошла вся хронология всей этой истории. Тот делал засечки остатками чернил на плече - бумага в блокноте все же была мокрой, и писать на ней было, хоть и возможно, но чревато разрушением материала тоненькой бумаги блокнота, который он так берег, вместе со всеми рисунками и рассуждения с корабля.
Вариантов по исследованию берега реки было немного - вернее один, идти по течению вниз. Так и сделали, передвигаясь уже чуть ли не на руках - так сильно ощущалась усталость. Тяжелая мокрая и грязная одежда накидывала дополнительный вес. Благо, в то утро не было дождя. Он застрял в где-то позади, в горах. У берега реки были обнаружены крупные три белые птицы неизвестного названия. Одна из них с успехов была убита метким выстрелов, остальные - по неумению охотничьим хитростям, быстро улетели, не дав шанса на повторный выстрел.