Ощущалось это и здесь. Всего лишь в нескольких шагах, благодаря весьма и весьма, как это было сказано ранее, шаткой конструкции дома, вернее того, что являлось его стенками - находившимися в весьма незавидном, балансирующем, на неровной, неподготовленной почве, ставшей фундаментом, для бывших бортов, относительно угловатых - что было частичной победой, лодок. Звук здесь, в «норе», на берегу, был приглушенным, но отчетливым. Резкое нарушение ночного спокойствия отразилось даже на том, что домище, будто от ветра, слегка качнуло.Но то было не от звука, а от «скорости передвижения» Танечки, по направлению к укрытию. Будучи весьма хрупкой женщиной, догоняемой волками - а они тоже, не теряя время, сразу среагировали, она запрыгнула в нехитрое сооружение, сверху, сама на то не рассчитывая. Такое бывает, хотя и преграда не была уж слишком большой, хотя для ее роста...
Впрочем, ей не удалось благополучно забраться в этот призрачный чулан, потешную крепость, с невероятным трудом возводимую на протяжении прошедших дней. Архитектурное чудо, представлявшее жалкое подобие из деревянных остовов лодок, не сумело остановить волков, весьма легко и непринужденно дышащих в затылок бегущей, поддавшейся древнему инстинкту, говорящему лишь одно: беги или умри, вместо того, чтоб попробовать спокойно отреагировать на вызов судьбы.
Но никто не может винить ее, голодную, пережившую все, что происходило здесь. Татьяна упала, носом ударившись об что-то твердую - то был грунт, внутренний периметр - от радости она обрадовалась, но боль проступила моментально, потушив все остальные эмоции.Кровоизлияние в нос от сильнейшего удара обернулось фонтанированием; руки находились в положении крыльев ласточки, от неумелого парирования вниз, и это было даже не то место, где находился ее единственный соратник, ставшим братом по несчастью. Собаки, а вернее волки, моментально стали штурмовать, царапаясь, и пытаясь запрыгнуть, ощущая, как жилки трясутся, в предвкушении добычи. Вернее, даже не ее - хотя и в этом был основной смысл их вылазки и случайной встречи с человеком, тет-а-тет, продлившийся правда, секунды четыре или три, не более, а то, что побудило двигаться, согреваться, этим, давно соскучившимся по погоням, гонителей лесных «терпил».
Кровь затмила все лицо, но ее хотя бы не было видно, хотя тот, железный привкус уже ощущался, в ротовой полости, попав, по случайности своей, сразу, в приоткрытые от боли и только что прекращенного, на время мгновенного прыжка, крика - реакции страха. Евгений не просто ощутил приземление своей «напарницы», а и то, как от удара верхней частью туловища об стенку, пошатнулось место, об которое, он, кое-как, облокотился.
Дело в том, что сама конструкция, действительно была похоже на скопище, или древнюю крепость - в самом отдаленном ее смысле. Затащенные с последними силами сюда эти «деревянные кирпичи», были повернуты и сделаны в два яруса - в менее крепкий, но продолжительный внешний, и очень небольшой, но полукрытый вид. Но в этом заслуга была уже того, что можно было назвать скорей хворостом, чем «балками для крыши», взятыми прямо рядом, в известном вам подлеске, в менее чем минутной, по времени, а не в географическом смысле, близости.
И внешняя и внутренняя сторона городища имел выход - всегда открытое, небольшое, не закрепленное «стенами» местечко. Благо, во «внешнем» периметре, «стена» имела выход, который, как вы понимаете, являлся и входом, находившийся в обратной стороне от леса, прям со стороны одинокого, но более, приятного, по всей видимости, вида на океан. Хотя, не думаю, чтоб на этим кто-то задумывался. Просто, получилось так, что равновесие, вернее тогда «равностояние» конструкции, норовящей в любой момент упасть, ибо закреплена между собой честным словом, и ничем более, соблюдалось в конкретном том варианте, полученным далеко не с первого раза, ведь поставить на ребро и скрепить между собой, грязью, скорей для декорационного эффекта, чем для реальности, небольших камней - задача невероятно сложная и практически невыполнимая. Но у них получилось. Правда доминошки, кажется, затряслись, в ожидании счастливого освобождения от мук, держатся за невидимые руки ради создателя - человека, прячущегося от самого себя и всего остального.