Невероятное спокойствие на смену докучавшему ранее долгому периоду, пережитому состраданием, борьбой, злобой. А ничего это, оказалось не нужно. Нужны лишь все те же руки, желательно имеющие хоть какую-то чувствительность, глаза, и мозги, а прежде всего продукт деятельности - идеи, практично воплощающие в жизнь.
Остановок становилось все больше, а долгота светового дня все меньше. Играя в антонимы, люди ощетинились, в прямом и переносном смысле. Одежда не выдерживала таких скитаний ,и теперь можно было заметить странные конструкции из всего, что было под рукой. Лишь одно чувство прогрессировало в своем росте, и то была жадность. И даже не такая банальная, которую вы представляете, а та, которую никто и в жизни своей настоящей, городской и теплой сельской, не проявлял. Убийственная скупость и то, что едва можно назвать бережливостью, оказывается, не имеет границ. На очередном подъеме, или спуске, потерянная вуаль, похожая скорей на паутинку дохловатого паука, «сплетенного» в последний день бабьего лета, была с невероятной злобой найдена, отобрана у самой же себя, и спрятана од мышку, одной женщиной, похожей теперь на злую старушку, чем на прелестную миледи, которой она являлась еще недавно.
И это при том, что никто и не оспаривал право на такое сомнительное имущество - то было лишь проявление тихого нервоза, когда вовсе необязательно иметь одушевленного врага, стремящегося постоянно напакостить, теперь это уже состояние тела - мгновенного выплеска злой энергии, боязни потерять все, что уже и так потеряно.
Понятно, что хрен редьки не слаще. Оставалось довольствоваться тем, что преподносит жизнь. Кто знал, что самое интригующее, все еще впереди. В последний день октября, по их собственному летоисчислению, блеклому уродцу, оставшемуся обрывочным в сознании, удалось выйти на вершину лысого «холма», одинокого и похожего на камень, только не такого шероховатого, а привычного мокрого, скользковатого, землянистого, являющегося остатком горы из прошлого, или - задела на будущее; и которому удалось вывести всех их на путь истинный.
Но не по самому себе стоящему и зреющему, и не сразу, - а благодаря опять же воле случая, огоньку любопытства, которому удалось зажечь все ту же путеводную звезду. И счастью тому не было предела. Однако до него надо было еще очень долго ждать.
Для тех немногих, в которых разум не дремал, а все еще здравствовал, «помощь была оказана», и что примечательно, в канун католического и протестантского, весьма почитаемого здесь потомками уехавших с Европы ирландцев, англичан, Дня все Святых, или наоборот, искушение черта, в такой известный для англоязычных праздник, и такой не встречаемый в русской литературе Хэллоуин, дословно переводимый как вечер, накануне, вышеупомянутого дня.
Но что уж говорить, да подъем на самую шапку этой квазигоры - довольно высокой, заметной, и весьма странной достопримечательности, действительно дал надежду и все благодаря льду. Двое оставшихся в живых из геологов лишь почесывали головы, когда эти люди, повторили недавний, но более простой случай, еще там - близ плато, позволивший обнаружить то, что заинтересовало всех в горе, казавшейся совершенно недоступной. Так странно было наблюдать его на таком, сравнительно небольшом, по сравнению с горами, холмище, перед началом зимы. То есть то, что умудрилось сохраниться с прошлого периода. Иллюзии ради? И это было проверено двумя, относительно молодыми мужчинами.
Тем более лёд был нужен - для сохранения пойманной рыбы, но прежде не ее даже, а остатков известной туши лося, с которым до сих пор, так толком и не успели разобраться, забрав наиболее лакомые части, и оставив, что и душе жалко бросать, но и таскать нелегко. Удивительно, но казавшаяся довольно высокой и массивной, эта гора, умудрялась сдерживать на себе величественное, принявшее плакучее положении дерево - едва не единственное растение, которое там было.
Скалистый и как было упомянуто прежде характер этой невидимки - ведь обнаружена она была лишь тогда, когда кроны деревьев распустились, оголив, наконец, небольшой пласт весьма негустой на представителей флоры, да и фауны, к счастью и сожалению одновременно, территории.
Оперируя лишь Божьим напутствием и смелостью - подкрепленной по всему величию своему недурственным обедом вчерашнего дня, они сумели забраться на самую верхушку, скинув прямо на землю небрежно небольшой пласт того, что можно было назвать довольно грязным снегом - а затем, уже с большими усилиями. Люди, находящиеся внизу, занятые все тем же, что и раньше - очередной подготовкой к ночлегу, теперь уже здесь, в этом русском поле, будто и не дубрава была со всех стороны, за исключением разве что утеса, все же пытались насытиться таким странным чувством тревожности не за себя, а за живое, не чуждое себе.