Видный ориентир стал одним из мест, которые приносили какую-никакую прибыль.... Но не для колюжцев и оседлых белых, а для бандитов. Действительно, предельная жадность требовала все больше и больше способов травить практически безвольных, из-за неравенства сил, людей. Лес, активно срубаемый у берега интересовал не менее, но он торговался не ахти как хорошо, а вот минералы и строительные материалы, и даже глина, в этом промерзшем грунте, доставаемая с тяжелейшими усилиями, в небольших объемах были куда востребованней привычной древесины и рыбой.
Пока Хэйзен Оудел спорил, доказывал, захлестываемый страстью борьбы, за справедливость и честность и внезапно возникшим чувством долга перед местными, еще большей стыдливостью и мироощущением «большого человека». И действительно, этот мужчина, проживший с десяток лет в солнечной Калифорнии, был весьма отзывчивым на чужую беду.
Разбудив в бешенстве своих подчиненных, прежде всего, а не просто друзей по охоте, он вкратце объяснил ситуацию и показав на венчающий один из перекрестков поселка тотем - ставший уже скорей символом, чем реальным элементом культа, мирно соседствующий в опасной близости от часовни и упомянутого ранее креста, главного символа христианства, возле которого толпились, державшие свечи, примитивные факелы, смердящие жгучим дымом, разъедавшим глаза не только неприятелю, а и самому из себе.
Низкорослые телом, но весьма храбрые и своенравные воины, полагались лишь на старого ворона, героя их мифов и легенд, свою честь и что-то еще, так и непонятое при том броском взгляде секундной длины.
«К концу девятнадцатого века большая часть тлингитов приняли христианство, причём многие вошли в православную церковь, основанную намного ранее во время российской колонизации. Выбор православия мог рассматриваться, как попытка более консервативных тлингитов сохранить некоторую культурную независимость от наступающей англосаксонской цивилизации США, которую связывали с пресвитерианскими миссионерами»
Место знакомства с Айя, вовсе не являющимся центральным для этого ничтожного городка стало тем мобилизационным пунктом для всех их, ведь прикрывалось со стороны скалы, довольно высокими сооружением, напоминающем то ли амбар, то ли мастерскую, расположенным чуть поодаль, что было черт возьми, стратегически обосновано, правда осознанным куда позже нашим господином и его друзьями.
А голоса людей, бегущих с того места, становились все громче - а как только было услышано подряд три звонких, сочных на слух выстрела, и даже кое-кем замечены вспышки, со стороны все того же ориентира, то и заволновались беспечные пузатые, и не очень, «конвоиры», резко отпрянувшие, которые приступили к тому, чтоб принять бой, пусть и с небольшим желанием, но по приказу весьма уважаемого Оудела. Конечно, отнять у человека мотивацию в этом деле, и он и себя не стоит, а вот дать - так он и за десяток немотивированных пойдет. Но что уж, дело горело пламенем смерти, и безусловно, в головах наиболее умных, проникнувших в кратко изложенную инструкцию от начальника, постаравшегося быстро забыть об обещанной охоте на зверей, предпочтя подготовку к самому настоящему бою с непонятно кем, стали проясняться довольно понятные вещи: пришли именно за ними.
Подготовка в темноте проходила за ничтожный временной интервал, и выглядела довольно сумбурной, несмотря на учащающиеся выстрелы со стороны, которые, тем не менее, не так уж пугали полицейских, переживающих и не такое, и скорей, на этом этапе, с легким недоумением делали милость, чем реально считали это угрозой, по недостаточности осведомленности своей, о чем и было сказано
И вот, двадцать четыре ствола и двадцать два бравых сына Американского отечества, направились вглубь города, мешая разбегающимся женщинам, не успевшим спрятаться за вторые за сутки «тревожные секунды».
Колокол, громогласно отрубивший полтора раза, был брошен, и все, кто имел в себе силу и руководство, по договоренностям, данным прям на месте, в темноте, непонятно кем и когда, устремился к окраине, двум крайним улицам, едва видимых с берега и т.н «набережной», так как скрывались за небольшим и пустым бугром.
Прибежавшие «в город» под звук стрельбы сообщили, что это те самые бандиты. Дело в том, что они собирались напасть утром, вероятно, затаившись на ночь, словно повторяя один и тот же сценарий, разве, что меняя "фланг" и не ожидая людей, разбили полевой лагерь за скалой.